Внешность великого датского сказочника Ханса Кристиана Андерсена была очень нестандартной. Он был высокого рост, с длинными худыми руками и ногами и нескладной фигурой. У него были маленькие, глубоко посаженные глаза, очень большой нос, массивные руки и ноги. Он был очень неуклюж и часто падал, зато ловко умел вырезать чрезвычайно затейливые силуэты с помощью гигантских ножниц, которые всегда были при нем.
Один из датских биографов Андерсена Вильям Блок, хорошо знавший писателя, так его описывал: «Он был высокий, худой и довольно оригинальный в фигуре и движениях. Руки и ноги его были диспропорционально длинными и тонкими, кисти рук широкими и плоскими, а ступни ног такого большого размера, что ему не нужно было бояться, что кто-то подменит его калоши. Нос его был так называемой римской формы, но тоже диспропорционально большой, и как-то особенно выдавался вперед..., светлые и очень маленькие карие глаза его, скрытые в своих впадинах, за большими ресницами не оставляли о себе впечатление... Но очень красивыми были его высокий, открытый лоб и чрезвычайно тонко очерчены губы...».
Несмотря на непривлекательную внешность, одевался Андерсен с парижским шиком и постоянно носил в петлице цветок. У него были красивые волосы, которые он регулярно завивал в парикмахерской. Догадываясь, какое впечатление производит на окружающих, Андерсен тем не менее настаивал на том, чтобы его принимали таким, как есть: «Выглядеть иначе противно моей природе... Я не буду пользоваться успехом с такой внешностью, но приходится жить с тем, что есть».
Датский поэт Юст Матиас Тиле в своих воспоминаниях очень остроумно описал впечатление, которое на него произвел молодой Андерсен. Однажды летом 1820 года Тиле сидел и работал в комнате, которую снимал на Гаммельстранд, как вдруг в дверь постучали. «Подняв взгляд от бумаги, я с удивлением увидел долговязого юношу очень странной наружности, который стоял у двери с глубоким театральным поклоном до полу. Шляпу он сбросил еще у дверей, а когда длинная фигура в поношенном сером сюртуке, из слишком коротких рукавов которого торчали худые руки, выпрямилась, я увидел маленькие раскосые глазки, которым потребовалась бы пластическая операция, чтобы видеть из-за длинного, выдающегося вперед носа. На шее у него был пестрый ситцевый платок, так крепко завязанный узлом, что длинная шея как бы стремилась выскочить из него; короче говоря, это было удивительное существо, тем более поразительное, что, сделав несколько шагов вперед и еще раз поклонившись, оно начало свою патетическую речь так: «Могу ли я иметь честь выразить мою любовь к сцене в стихах, которые я сам сочинил?» И не успел Тиле опомниться, как удивительный юноша уже вовсю декламировал, а закончив, поклонился и без передышки начал разыгрывать сцену из «Хагбарта и Сигне» Эленшлегера, потом — также без перерыва — другие сцены из трагедий и комедий, закончил эпилогом собственного сочинения, театрально поклонился, схватил шляпу и бросился вниз по лестнице».
Его современники так описывали внешность Андерсена: «неловкий, с большими руками и гигантскими ногами, словно вставленными в костюм, весь этот странный внешний вид вместе с длинным носом и маленькими глазами должен был бросаться в глаза. "Наша иностранная горилла", говорили датчане. Название грубоватое, но верное» (Bomans, 1963). До самой смерти лицо Андерсена оставалось лицом крестьянина, с которого, как писал один из датских журналистов, «долгая жизнь в культурном обществе и опыт чувствования не смогли стереть печать земли». Сохранились и другие, совсем уж нелестные описания его внешности. Один датский художник сказал, что Андерсен принадлежал к той категории людей, которые «выделяются своим ужасным внешним видом». Знакомый англичанин описывал его как «длинного, худого человека, лишенного плоти и костей, извивающегося и гнущегося во все стороны как ящерица, лицо которого с гигантской челюстью было похоже на лицо трупа».
Однако при всей внешней непривлекательности, в облике Андерсена было что-то необыкновенно обаятельное, что вызывало симпатию у его собеседников. Лицо Андерсена поражало своей вдохновенностью. «У вас внешность настоящего поэта», — часто говорили ему. Французский критик, знаток скандинавской литературы Мармье в 1838 году встречался с Хансом Кристианом Андерсеном в Копенгагене. Позднее он так описал внешность датского писателя: «...молодой человек, высокий ростом; его немножко неуклюжий вид, неловкое застенчивое обращение не понравились бы светской даме; но ласковый взгляд, открытая, добродушная физиономия тотчас привлекли меня к нему».
В 1860-х годах в Копенгагене побывал русский журналист А. Лаврентьев, мечтавший познакомиться с Андерсеном. В книжной лавке ему сообщили адрес писателя: Королевский канал, 65. Сказочник обычно снимал квартиру, из окон которой открывался бы простор воды и неба. Вот и сейчас он поселился на Королевском канале, где, по его словам, «недурно устроился». «Обе мои комнаты, — писал Андерсен, — невелики, но очень уютны, залиты солнцем, украшены статуями, картинами, книгами и цветами...» В этой квартире и посетил датского сказочника Лаврентьев. Андерсен сам открыл ему дверь. Журналист рассказывал, что на пороге появилась «предлинная худощавая фигура в старинном черном сюртуке с засученными рукавами и с полотенцем в мокрых руках. Но у длинной фигуры над ее длинным орлиным носом была пара глаз, и таких глаз, что подобных едва ли сыщешь где-нибудь на земле... Глаза были голубые, но уж такие глубокие, такие ласковые и добрые, притом такие детски наивные... В них было столько доброты и ласки, столько воображения и поэзии... которыми так и дышат все произведения Андерсена, в особенности его прелестные детские сказки».
Портрет Х.К. Андерсена (1834 г.). Художник Альберт Кюхлер (1803—1886)
Портрет Х.К. Андерсена (1836 г.). Художник Кристиан Альбрехт Дженсен (1792—1870)
Портрет Х.К. Андерсена акварелью (20 ноября 1845 г.) Художник Карл Хартманн (1718—1857)
Портрет Х.К. Андерсена (1 марта 1846 г.). Художник Август Грахл (1791—1868)
Портрет Х.К. Андерсена (1847 г.). Художник Кристиан Альбрехт Дженсен (1792—1870)
Портрет Х.К. Андерсена (1852 г.). Автор не указан
«Андерсен читает сказку "Ангел" дочери художницы» (1862 г.). Художница Элизабет Джерихау-Бауманн (1819—1881)