Бент (сидит у алькова).
Чудно́ идет оно на белом свете!
Ну, думал ли, гадал ли я тогда,
Как в Бергене вас встретил в первый раз,
Что ждет нас с вами этакая доля,
Что я слуга у вас один останусь,
О, добрый мой король!.. А! Он заснул!Заснул король мой старый Христиерн!
Как тяжело он дышит!.. Спи же с Богом!
Подольше спи! Проспишь ты часом боле
И часом меньше пленником пробудешь. —
Весь день-деньской сижу я и болтаю,
Болтаю без умолку языком,
Как маятником старые часы.
Но мой король охотно внемлет мне,
А я охотно вновь переживаю,
Рассказывая, старые года. —
Да, да!.. А что-то там теперь творится?
Что делается в нашем государстве?
Когда-нибудь взойдет ли Христиерн
На трон опять? Как рад бы был народ!
Тебя любил он, ты любил его!
Воспитан сам ты был ребенком в доме
Простого горожанина, а ныне
С солдатом бедным делишь кров и пищу.
Но нет! На трон ты боле не взойдешь!
Дворянство не допустит: ты им страшен.
Тебе лишь смерть свободу принесет!
Пока ж ты жив, тебя я не покину,
И развлекать рассказами своими,
Как дядька старый, я, король мой, буду!
(слегка отдергивает занавес и подносит к алькову лампу).
Хорошее лицо! И сразу видно,
Что унаследовать он власть родился! —
Гляди-ка! Там в углу сидит паук!
Проворно он снует свою основу...
Паук приносит счастье, говорят.
Кому же? Мне, иль королю?.. Обоим! —
Он сладко спит... спит мой король! Наброшу
Ему я на ноги мой старый плащ,
Чтоб не озяб он. Я же обойдусь:
К камину я присяду, там тепло (садится).
Коль лучшего угла у короля нет,
То мне, солдату, слишком хорошо здесь!
(Пауза).
Сегодня весело мне что-то... Мысли
Мне прошлого картины всё рисуют...
Да, мысли-то свободны и в тюрьме! —
Какую-то я радость сердцем чую...
Гм! И паук, ведь, то же говорит!
Ну, а теперь попробую соснуть.
Устал!.. Король давно уж спит и грезит!
(Слышится тихая музыка; звуки всё растут, сцену окутывает туман; мало-помалу он рассеивается, и перед зрителями большая, убранная по старинному комната в таверне).
Сумерки. Христиерн, еще молодой принц, одетый в обыкновенное гражданское платье. Эрик Валькендорф, Сигбрита и Дювеке.
Валькендорф.
Что слышу? Шкипер Прэбен отплыл? Жаль!
По сердцу мне его пришлися речи!
Сигбрита.
Еще бы! Коль он с вами был согласен,
Хотел того же, что и вы, — пуститься
Гренландию пропавшую искать!
Да, сделаетесь канцлером — пожалуй,
Снарядите вы корабли!Валькендорф. Конечно!
Ведь, моряки датчане от природы,
А леса корабельного довольно
У нас в Норвегии. Да, с этой мыслью
Давно ношусь! Прилежно изучаю
Я книги; моряков, людей торговых
Выспрашиваю. Прэбен же помог мне
И путь морской на карте весь отметить.
Сигбрита.
Ну и положим, вам удастся. Что ж?
Какая польза? Для каких товаров
Откроете вы рынок? И оттуда
Вы будете что́ вывозить? Нет, лучше
Судьбой родного края вы займитесь.
Голландию за образец возьмите.
Цветущая страна! В ней земледелье,
Промышленность, торговля — всё цветет.
Гренландию ж оставьте вы в покое:
Вам не она нужна, вам нужно имя!
Дювеке.
Сочувствую желанью Валькендорфа!
И я бы снарядила корабли,
Чтоб отыскать забытую страну.
Но это не мешало б и капусту
Мне здесь сажать. Примолвить к слову: надоРубить те кочни, что с дворянской спесью
Высоко больно головы вздымают!
Уж я бы показала всему миру,
Что новая на троне Маргарита!
А по веселью двор мой был бы первым!
Валькендорф.
Меня бы приняли в число придворных?
Дювеке.
О, да! Ученостью и красноречьем
Вы взяли. Я ж вокруг себя одних
Избранников желала б видеть; тех,
Что́ в сан высокий Сам Господь возвел.
Валькендорф.
Художников, ученых и поэтов?
Дювеке.
Ну да! Всех тех, что в мире составляют
Аристократью истинную. Тех же,
Что лишь гербом кичатся, я зову
Простыми щитоносцами. Ведь, им
Роскошный герб носить пришлось случайно!
Как королева, я таких бы сколько
Могла создать! Лишь герб навесить им,
Портной всё остальное довершит!
Сигбрита.
Дитя!
Дювеке.
Я выросла, ведь, в Амстердаме,
А там живут чуть-чуть что не в воде;
Каналы всюду. С нашего крылечка,
Что тоже в воду прямо уходило,
Частенько я спускала свой кораблик,
А им служил башмак мне деревянный!
Я лодочкой его звала сначала,
Потом услышала, что все вельможи,
По случаю различных празднеств, в рангах
Всё повышаются, и это мне
Пришлось по вкусу, — в то же воскресенье
Я лодку в плот произвела; затем
В баркас, в корабль линейный, во фрегат!..
А в сущности-то мой башмак, конечно,
Всё тем же башмаком остался!
Христиерн (сидевший всё время в некотором отдалении и внимательно слушавший, вдруг встает).
Правда!
За вашу речь готов расцеловать вас!
Дювеке (глядя на него).
Вот как!
Валькендорф.
Писец мой, что вчера приехал.
Христиерн (Дювеке).
Меня вы покорили вашей речью,
Умом и смелостью!
Дювеке.
И башмаком,
Который во фрегат произвела?
Сигбрита (Валькендорфу).
Своеобразное лицо! Сдается,
Рука его скорей к мечу привыкла! —
С собой впервые привели сегодня
Вы земляка; так я винцом вас редким
Французским угощу за это. Выпьем
За Христиерна!
(пристально глядит на него).
Дювеке.
Датского медведя!..
Ну, что же, выпьем!
Христиерн.
Славу он себе
Стяжал дурную!
Дювеке.
Да, он силен духом,
Не хочет он идти путем обычным.
Герой он!
Христиерн.
Назвали медведем вы
Его; таков и есть он. Не любим
Он здесь в Норвегии. Жестоко слишком
И с Хидефадом Херлуфом и с Карлом —
Епископом он поступил! — Зачем
Вы на меня так смотрите?
Сигбрита.
Затем,
Что очень вы похожи на него!
Христиерн.
На Карла?
Сигбрита.
Вас узнали, принц-наместник!
Христиерн.
Вы ошибаетесь. Я лишь похож
На Христиерна. Сходство это в пользу
Пошло мне, — я ему обязан местом.
Валькендорф.
Наместник наш, насколько мне известно,
Сидит теперь и пишет королю.
А вечерком, попозже, должен он
Быть на балу, что в ратуше сегодня,
Дают знатнейшие из граждан наших.
Все улицы давно полны народом!
Дювеке.
Так вы не Христиерн? И не хотите
Быть им? Пусть так! Тем лучше, — я свободней
Могу вглядеться в вас. Поближе к свету!
Так, значит, вот каков принц Христиерн!
Христиерн.
Таков! И это вам как раз по вкусу,
Что не похож он на других людей?
Дювеке.
Меня вся жизнь его пленяет. Сказкой,
Старинной хроникой звучат рассказы
О принце, отданном на воспитанье
Простому горожанину и певшем
На хорах вместе с бедными детьми.
Валькендорф.
А после — стражу подкупив, он часто
Дворец отцовский ночью покидал
И пировал у бюргеров простых.
Христиерн.
За что отец суровый драл нещадно
Его плетьми, как всякого повесу.
Дювеке.
Он люб мне, этот сказочный герой!
Сигбрита (с вином).
Ну вот и я с вином!
(с улицы доносятся шум и крики)
Кричат-то как!
Народ всю улицу запрудит скоро.
Валькендорф.
Пускай кричат. Иначе чернь не может:
Без крика ей веселье не в веселье!
Сигбрита.
Да тут не чернь одна!.. Тут и дворяне!..
(уходит в первую комнату).
Валькендорф.
Итак, здоровье принца Христиерна!
Господь храни и укрепи его!
Дювеке.
Его возлюбленной того желаю!
Христиерн.
Зачем бы это? Не нашел пока он
Себе возлюбленной. Когда ж найдет —
Ее счастливой сделать он сумеет!
Дювеке.
О, нет! Себя лишь одного он любит!
Но это кстати: это и толкает
Его к величию! — Он королеву
Себе, конечно, сыщет и на тронеСидеть с ней рядом, как с подругой будет.
Но будет люб он ей? Она ему?..
Да, повторю опять: Господь спаси
И укрепи ее!
Христиерн.
А если он
Ее действительно полюбит? Если
Любить себя в ней самого он будет?..
Да так и есть! Уверен в этом я!
(схватывает ее за руку).
Дювеке.
Пустите!.. Писарь!.. Валькендорф! Нечестно
Так поступать! Вы обманули нас! —
Не писарь — принц переодетый вы!
Христиерн.
Я Христиерн! Вы угадали! Что же?
Не можем разве мы друзьями быть?
Я много слышал о красе твоей...
Теперь воочию ее увидел...
А о моем лице что скажешь? Правда ль
Оно так страшно?
Дювеке.
Нет, сейчас оно
В наряде праздничном! Оно прекрасно!..
Меня вы поняли? В другое ж время
Оно, я знаю, может испугать.
Сигбрита (входит).
Там просто бунт! Какой-то дворянин
Напился пьян и уложил на месте
Простого бюргера! Народ квартал
Весь оцепил!.. Скорее запереться!..
(быстро уходит).
Христиерн.
Так вот как! Пьяный дворянин убил
Простого бюргера!.. Убил!.. Зазнались
Вы, дети крови! Ладно, утолю
Я вашу жажду! — Эрик Валькендорф!
Скачи, не медля, во дворец! Оттуда
Вернись с солдатами! Рассей толпу,
А дворянина мне на суд представь!
Валькендорф. Исполню всё!
Христиерн.
За мужиков и граждан —
Страны ядро стоять никто не хочет,
Так постою же я!.. Скорее, Эрик!Валькендорф. Я здесь найду вас?
Христиерн.
Во дворце!.. Ступай!
(Валькендорф уходит; шум то усиливается, то затихает).
Я помню в библии о деле злом —
Иосифа продаже говорится:
Бог дело злое обратил в добро.
Вот так же зла желали мне те люди,
Благодаря которым в детстве я
Был удален отцом из дома, отдан
На воспитанье бюргеру простому, —
Бог дело злое обратил в добро!
Я научился люд простой любить,
Ценить крестьян и граждан — корень тот,
Который соками питает ствол
И крону древа-государства! Сгибнет
Оно без корня, я и охраняю
Тот корень. Если же дворянам быть
Плодами добрыми охоты нет,
Я оборву их, не жалея! Сами
Они пример мне подали жестокий.
Как поступать с подвластными нам можно!
Дювеке.
О, благородный принц! Лишь речи ваши
Жестоки! Люди не поймут, быть может,
Вас так, как должно, я же понимаю!
Вы сильны духом, сильны волей!.. Бог,
Всем миром правящий, и вас направит
На должный путь! — Прощайте! Увидала
Теперь таким вас, как того желала!
(хочет уйти).
Христиерн.
Одну минуту! Я сказать хочу
Еще вам что-то. — К цели прямо я
Пойду! — Давно о вашей красоте
От Валькендорфа слышал, а теперь
В ней убедился сам. Прекрасны вы!
И даже боле, чем прекрасны! В вас
То сочетанье редкое телесной
Красы с духовной!.. Сердце покорили
Мое вы! — Должен я сейчас уйти,
Но прежде с вас беру я обещанье
На бал явиться в ратушу! Вас встретитТам Валькендорф и проведет обеих —
И вашу мать и вас ко мне! Ни слова!
Иначе бал задам я во дворце
И позову туда вас! Вы придете!
Дювеке.
Вы так уверены!
Христиерн.
Да, вы должны!
Я вас люблю!.. Каков теперь ответ ваш?
Дювеке.
Будь я принцессой — был бы мой ответ,
Конечно, «да», но так как я лишь дочь
Простой трактирщицы, то...
Христиерн.
То?..
Дювеке.
То... нет!
Христиерн.
Вот что! Принцессою могла бы ты
Меня любить, теперь же — нет! Супругой
Ты быть не прочь; любовницей — стыдишься!
Дювеке.
Меня вы поняли не так! Причислить
Поторопились к женщинам ничтожным!
Я не из их числа! Люби я вас
Любовью истинною — отдалась бы
Я вам всецело, — что мне суд людской?
Судью правдивее ношу я в сердце! —
Не устрашили бы меня насмешки,
Когда бы знала, что могу счастливей,
Добрей и лучше сделать я того,
Кого всем сердцем полюбила!
Христиерн.
Да!
Его ты можешь лучше и добрее,
Счастливей сделать! Дювеке моя!
Благословлять тебя весь север будет! —
О трех валкириях, я помню, слышал,
О сестрах трех, которые всегда
Летали вместе об руку рука.
Такими ж сестрами родными можно
Назвать и Данию с Норвегией
И Швецией! Одна в их жилах кровь!
И заключить хочу в свои объятья
Всех трех и жить всем трем на благо! Ты
Мне в том поможешь!
Дювеке.
Принц!
Христиерн.
Ответь же мне,
Ответь по чести!
Дювеке.
Вы переодетым
Сюда явились, к хитрости прибегли,
Ответа ж честного хотите! Впрочем,
Его дала уж вам!
Христиерн.
О, не старайся
Улыбку скрыть!.. Я знаю, мать твоя
Мне не откажет — явится на бал.
А с ней и ты... и ты... молю!
Дювеке.
Во всём я
Повиноваться ей готова!
Христиерн.
Ей
И — сердцу, Дювеке! Моя голубка2,
Спустись в ковчег мой и маслины ветвь
В мою вплети корону!
Дювеке.
До свиданья!
Христиерн.
Так ты..?
Дювеке.
Я дочь послушная!..
Христиерн.
А мать
Придет, наверно!.. Будешь танцевать?
Дювеке.
Забыть хочу я в танцах о короне!
Христиерн.
И я, с тобой танцуя, всё забуду!
(Дювеке убегает; Христиерн смотрит ей вслед. — Музыка внезапно смолкает, на сцене снова темнеет, и перед зрителями опять темница. Слышатся тихие звуки старинного танца. Из алькова доносится голос Христиерна).
Христиерн.
Еще один, один лишь тур, голубка!
Бент (вскакивает).
Король, вы бредите!
Христиерн.
Я брежу, да!
Я днями юности прекрасной брежу!
Она умчалась, как и всё умчалось,
Что было светлого!.. Дай руку мне!
Еще я верю в дружбу! (Пауза.) Как же долго
Воспоминанья старые хранятСвой аромат, как те фиалки, что
По многу лет лежат, как память, в книгах!
Фиалки... Имя Дювеке, ведь, так же
Благоухает!..
(опять засыпает).
Бент.
Спит опять! Спи с Богом! —
Ему приснились счастья дни былого!
Приснилась Дювеке!.. Да, да! Я помню
Тот бал, что в ратуше был дан. Я сам
На нём присутствовал, — драбантом был я.
Гремела музыка... веселье... танцы...
Толпы блестящих дам и кавалеров...
Одна лишь знать! Вдруг в боковые двери
Ввели двух женщин: старшая была
Сигбрита, младшая же дочь её.
Как все таращились на них, на дочь
Простой трактирщицы! Наместник сам
Ее на танец пригласил!.. Эх, юность!
Кто не был молод, не любил? — Вдруг в зал
Вошел гонец: «король опасно болен!»
Немедля принц уехал, а затем
Взошел на трон. В столице скоро был
Построен дом — ну, что твоя игрушка!
То приготовил золотую клетку
Своей голубке Христиерн. Увы!
Она отравленных поела вишен
И умерла. — О, пусть же грезы счастье
Перед тобой былое воскресят!
Пусть не тревожит сон твой крови вид!
Она рекой лилась и... льется! — Что-то
Наш Копенгаген? Взят ли?.. Голова
Болит от скорбных дум! Прилягу!.. Спи же,
Король мой! Грезь о Дювеке своей!
(прислоняется головой к камину. Снова начинается музыка и декорация опять меняется. Просторная комната в доме Дювеке и Сигбриты в Копенгагене).
Монах (глядя в окно).
Да вот толпа там у ворот стоит!
И всё, ведь, знать!.. Частенько их Сигбрита
Там на морозе заставляет ждать!
Фоборг (входит с корзиной вишен).
Отец мой!
(останавливается в дверях).
Монах.
А! тебя, небось, впустили!
Да! Торбен Оксе с слугами своими
Сюда дорожку знает! От него ты?
Фоборг.
Он вишни Дювеке прислал вот эти!
Монах.
А где ж письмо?
Фоборг.
Да никакого нет!
Монах.
Так на словах что должен передать?
Остерегись солгать! Твой духовник я!
Неправды каждое словечко станет
Меча стального острием, и ты
Пойдешь по ним к Царя царей престолу!
Так без утайки мне поведай всё!
Фоборг.
Не искушай меня! И так я грешен!
Монах.
Кто лучше Бога и меня то знает?
Мне и твои, и Торбена, и даже
Все Дювеке грехи известны! Любят
Они друг друга и бежать хотят!
Фоборг.
О, Боже, Боже!
Монах.
Грешник недостойный!
Фоборг.
Сказал не я вам это! Их не предал!
Монах.
Чистосердечен будь! Открой мне всё!
Фоборг.
Мой господин велел мне эти вишни
Отдать ей в собственные руки!
Монах (берет у него корзинку).
Отдал! —
Её я правая рука! Она
Ее ведет к спасенью! — Ну, скорей
Мне говори, что знаешь об их бегстве!
Но помни, все твои грехи я знаю,
Хоть и молчу о них. Поставщиков
Счета фальшивые...
Фоборг.
О, пощадите!
Скажу я всё! Мне кажется... что шлет...
Он вишни в знак... что всё готово... Должен
Я ей сказать: «Теперь они созрели!»
Должно быть... кажется... сегодня в ночь!..
Монах.
Сегодня в ночь!..
(тихо).
Так умереть пора ей!
Фоборг.
Что говорите вы! О, я, несчастный!
Меня вы губите!.. Зачем вы это?!...
Монах (слегка отвернувшись, поливает ягоды жидкостью из пузырька).
Закрой глаза, как закрываю я
Свои на все твои грехи!
Фоборг.
О, Боже!
Меня погубите вы!
Монах.
Да, коль слово
Одно ты скажешь!
(отдает ему корзинку).
Вот, бери!.. Идут!
Дювеке (входит).
Отец святой! Заставила вас ждать!..
А, Фоборг!.. Бледен ты! Должно быть, строго
Святой отец с тобою обошелся!
Монах.
Так надо!
Дювеке.
Разве здесь исповедальня?
(Фоборгу).
Ты что принес? Ах, вишни! Так уже...
Созрели?
Фоборг.
Да, «теперь они созрели!»
Дювеке.
Так господину передай поклон
И благодарность!
Фоборг (падая на колени).
О, молю, простите!
И помолитесь за меня!
Дювеке.
Что это?
Что с ним? Он болен!
Монах.
Словом увещанья
Я пробудил в нём совесть!
(Фоборгу).
Ты прощен!
Ступай!
Фоборг (закрывает лицо руками и, шатаясь, уходит).
Дювеке.
Да что такое? Что он сделал?
Вы, верно, слишком строги были с ним!
Мы грешны все!
Монах.
И этим утешаться?!
Вам Торбен Оксе эти вишни шлет
Эмблемой сердца грешного плода —
Любви меж вами!
Дювеке.
Что вы говорите?
Любовь меж мной и Христиерном, та
Была б действительно теперь грехом!
Теперь он муж Елисаветы!.. Тою
Любовью оба мы когда-то так
Гордились! Ныне уж не то! Я старше
Успела стать и думаю иначе!
В любви же к Торбену не признавалась
Я вам, отец, и не просила вас
Мне отпустить ее, как грех! Её
Я не считаю грешной! Он свободен!
Монах.
Свободен? Разве он не связан знатной
Своей родней? На вас женитьба всех
Их оскорбит... чтоб не сказать похуже!
Дювеке.
Монах!.. Не стоит, впрочем, горячиться...
Еще не время! Кончим это! — Вот,
(предлагает ему ягод).
Хотите ягод? Спелые! Возьмите
Да мне о странствиях порасскажите
Своих.
Монах.
Не трону их я, да и вам
Совет мой бросить их, а с ними вместе
И мысль греховную! Родня его
Вас не потерпит! Да и сам он вас
Несчастной сделает! Пройдет пыл первой
Любви, а там — раскаянье придет!
Родней отвергнутый, возненавидит
Свою голубку он! Поверьте мне!
Дювеке.
Кто говорит о том, что любим мы
Друг друга?
Монах.
Все и каждый при дворе,
Глаза и щеки ваши, наконец!..
Но не забудьте — Бог не дремлет! Ядом
Любой цветочек напитать Он может...
И даже ягоды вот эти!.. Дьявол
Вас искушает! Вы в борьбу вступить
С ним не хотите — Бог вас покарает!..
И час возмездья близок!
Дювеке.
Нет, Он добр!
Ведь, Он блудницу даже пожалел!
Монах.
Ученьем Лютера и вы успели
Уж заразиться! Но скажите мне:
Стояла падшая та перед Ним
Так вызывающе, как вы? Нет! В прахе
Она лежала, казни ожидая!
Дювеке.
Ну, если пала я, так Он же мне
Поможет встать!
Монах.
Падешь еще ты ниже!
Как Люцифер!
(уходить).
Дювеке.
Что он сказал!.. Спаситель
И ты, Пречистая! Меня, молю,
Вы не оставьте!.. Долго я боролась
С собой, обдумывала, размышляла...
Нет! Не грешу своей любовью я
Ни перед Богом, ни пред Христиерном! —
О, как любить умеет Торбен! Ради
Меня он родину, родных и власть
Забыть готов! Бежим мы в ночь сегодня! —
Так вы «созрели», вишни — дар последний,
Что посылает мне он здесь!.. Еще,
Быть может, много лет та вишня будет
Весной цветами, осенью плодами
Вся убираться, но — не для него!
С неё уж вишен не сорвет мой Торбен!
Судьба, Бог весть, куда его забросит!
И с ним меня!.. Но с милым всюду рай!
(ест вишни).
Быть может, ласточка расскажет вишне
О наших странствиях! — «Не дремлет Бог!
Он может ядом напитать цветок!
И даже ягоды вот эти»! Строг ты,
Монах, уж слишком! Бог же милосерд!
(опять ест вишни).
— Какие сладкие! — Мне жаль лишь мать!..
Меня простишь ли ты, моя родная!..
Сигбрита (входит).
Ты здесь! Здесь холодно! — Тебе к обедне
Идти пора!.. Ты девушку с собой
Возьми!
(смотрит в окно).
Что любо вам теперь порог
Мой обивать, спесивые дворяне?Да, подежурьте нынче у ворот
«Простой трактирщицы»!
Дювеке.
Хоть от окна-то
Ты отошла бы, матушка! Зачем
Их так дразнить? Прими их! За советом
К тебе, за помощью они пришли!
Сигбрита.
Вот то-то! Вижу их насквозь! Явились
Ко мне за помощью, а сами «ведьмой»
Меня зовут! Во всех несчастьях их
Виновна я! Костра давно достойна!
Дювеке.
Дрожу я часто, матушка, за вас —
За Христиерна и тебя! Железной
Рукой вы правите! Но и железо,
Ведь, сокрушить возможно! Знаю, ждут
Дворяне датские давно минуты
Удобной! Герцог Голштинский давно
Уж Христиерну недруг! Любек тоже!
Народ же... Да!.. Конечно, крепко любит
Он Христиерна... но народ так слаб!
Они рабы, и рабские в них души!
Сигбрита.
Пустое! Прочен Христиерна трон!
Не пошатнется! Ныне породнился
К тому же с Австрией он сильной!.. Нет!
Он будет властвовать, а с ним и я!..
Пусть злится Любек! Больно уж завистлив!
Бояться нечего нам и дворян!..
Цветущей Дания страной такой же
Как и Голландия, я верю, станет!
Оттуда родом, ведь, недаром мы —
И королева и (указывая на себя) министр! Сюда
Переселить успели мы уж много
Голландцев добрых! Пусть датчан научат
Они ремеслам, земледелью! Пусть
Её промышленность поднимут!
Дювеке.
Да!..
Но что народ на это говорит?
Купцы из Любека? И все дворяне?
Сигбрита.
И Торбен Оксе? Да? — Тебя недавно
Он посетил опять... Что предан онТебе — я знаю; но опасен также!..
Откуда вишни эти?
Дювеке.
От него.
Принес их Фоборг. Торбена же я
Дня два, пожалуй, не увижу!
Сигбрита.
Значит,
Ты им тем больше будешь занята!..
Меня, ведь, трудно провести! — Признайся
Во всём мне! Верь, дитя: надежней друга,
Чем мать, ни в ком ты не найдешь! Тебя...
Но, Боже! Что с тобой?! Ты побледнела!..
Дювеке.
Мне дурно... Боже! Всё горит внутри!..
Сигбрита.
Дитя! Ко мне!.. Сюда... Присядь!..
Дювеке.
Монах!
Теперь слова твои я понимаю!..
Сигбрита.
Сюда! На помощь!
Дювеке.
Я горю вся!.. Яд!..
Христиерн (входит). Что это значит?! — Дювеке моя!
Сигбрита.
Она умрет!.. Дитя мое!..
Дювеке.
Король!
Вы здесь!.. Туман нас разделяет!.. Тяжко!..
Горю я, матушка!.. О, Торбен!..
(умирает).
Сигбрита.
Яду
Ей дали в вишнях!..
Христиерн.
Ад и смерть!
Сигбрита.
Скончалась!..
Христиерн.
Сказала: Торбен... Торбен Оксе? Да?
Сигбрита.
Да, вишни он прислал ей!
Христиерн.
Умерла
Моя голубка!.. Нет! Нет! Быть не может!
Га! Торбен Оксе! Га! Как ни высок ты,
Я доберуся до тебя! Палач
Тебя казнит! Я крови жажду, крови!
(Музыка внезапно смолкает, разрешившись диким диссонансом; декорация снова меняется, — перед зрителями опять темница. Бент привстает и прислушивается к голосу Христиерна, раздающемуся из алькова.)
Христиерн.
Я крови жажду!
Бент.
Кровь ему приснилась!..
Она рекой лилась в Стокгольме! Кровь
И виноватых и невинных! Словно
Свирепый смерч, что губит и с плодами
Деревья — всех губил ты беспощадно!
Твой ангел добрый — Дювеке тогда
Тебя покинула уже!.. Бедняжка
Была отравлена! И ты, как тигр,
Рассвирепел, почуяв кровь!.. Дворяне
С народом так же поступали. Но,
Ведь, то, с народом черным! С ним-то можно
Как со скотом каким-то поступать!
А ты, ты вздумал за дворян приняться!
Ты окарнать задумал крылья хищным
И гордым вранам! Тут-то по стране
Их злое карканье и раздалося
О «Христиерне Кровожадном»!.. Нет!
Ты другом бедных был! Твоей рукою,
Когда законы ты писал, водили
И ум и сердце! Но твой гений злой
Ее подталкивал, когда она
Бралась за меч! И датское дворянство,
Тобой напуганное, предалось
Врагу. За помощью ты обратился
К родне и отплыл за́-море с семьей.
Стоял в тот день я на валу и видел:
Народ вдоль берега бежал, корабль
Твой провожая... Плакали все горько...
И я заплакал... — Был обманут ты
В своих надеждах, мой король! На дружбу
Тот не надейся, кто в размолвке с счастьем!
(Пауза).
Твоя супруга умерла, а дети
Разбросаны по свету... Где лежит
Сигбриты старой прах — никто не знает!
А ты, король мой, где ты ни блуждал,
Ища друзей и помощи! На миг лишь
Блеснул надежды луч и — обманул!
Поверил недруга ты обещанью,
Вернулся в Данию, и вот — в тюрьме!
Цари земные! Что́ вся ваша власть
Когда Небесный Царь вас покидает!..
(садится возле алькова и прислоняется головой к кровати).
К твоей постели прислонить хочу
Свою седую голову, король мой!
Заря уж брезжит, я же не успел
И отдохнуть порядком! — Бент до гроба
Тебе служить, король мой старый, будет;
Как пудель верный, спать у ног твоих, —
Умрешь — могилу сторожить твою!
(Засыпает; начинается тихая торжественная музыка; слышатся мотивы погребальных псалмов; с ними сливаются звуки утренних молитв, раздающихся за стенами темницы; в решетчатые окна ударяют лучи солнца).
Христиерн (просыпаясь).
Проклятье! Горе!.. Бент! — Ах нет! Всё это
Мне лишь пригрезилось!
(отдергивает занавеску и еще несколько времени сидит на краю постели; он сед, одет в грубое простое платье).
Темница та же!
(смотрит на Бента).
Как крепко спит товарищ верный мой!..
Что мне пригрезилось! Вся жизнь моя
Передо мной как будто промелькнула.
Я молод был опять... с своей голубкой
Беседу вел я в Бергене... Потом же
Я в Копенгаген перенесся, где
Ее убили!.. Я как будто сам был
Всему свидетелем незримым. — Да!
Сгубили Дювеке мою!.. Туманом
Заволоклась вся жизнь моя, и кровь
Ручьями хлынула! — Нарушить клятву
Не постыдились датские дворяне!
Изгнанником в земле чужой бродил я,
А на моем престоле иноземец
Голштинский герцог восседал спокойно! —
Потом опять приснился Берген мне.
Оттуда в Данию я отплыл, слову,
Врагом мне данному, поверив слепо!..
То было ночью; на корме стоял я...
Передо мной лежал мой Копенгаген!
Мы королевского посланца ждали...
Вдруг над водой всплыла морская дева...
Она на Дювеке была похожа!
И грустным голосом она запела:
«Обманут ты и предан, мой король!»
И вот, корабль наш с якоря снялся
И поплыл к Сёндерборгу! Красный замок,
Что в Зунд глядится, стал моей тюрьмой!
Слуга мой, карлик бедный, плакал горько,
Твердя мне то же: «Ты обманут низко
И предан, мой король!» Да, я был предан! —
Во сне всю жизнь я снова пережил!
Сон кончился, но нет конца неволе!
Я поседеть успел в тюрьме!.. А, ведь,
Задатки добрые во мне таились...
Любовью я горел к родной стране.
Но Царь царей судил мне в узах кончить
Мой век! Теперь один мне путь — вокруг
Стола вот этого. И в камне твердом
Мой палец борозду уже провел!...
Мне снятся сны в темнице, Фредерику —
В гробнице золотой о том, что сделал
Со мною он!.. Нет! Мне ли осуждать!...
Как славно светит солнышко в окно!
Ах, если бы теперь в зеленый лес,
На волю!.. Как там хорошо!.. А что-то
Творится в Дании? Народ мой бедный!
Междоусобица, война!.. (преклоняет колена). О, Боже,
Даруй ты Дании злосчастной мир!
Повырви с корнем сорные все травы,
Что пьют из почвы, из народа соки!
Обрежь дворянам — вранам хищным, крылья!
Простри свою десницу над страной!
Посей в народах севера скорее
Любви и дружбы семена! Пускай
Сердца их братскою горят любовью,
Как в Дании гербе они горят!3
(До слуха короля долетают напевы утренних псалмов; он стоит с минуту, погруженный в думы; люк наверху в стене открывается; оттуда спускают лестницу, и по ней сходит рыцарь.)
Рыцарь (спускаясь, говорит кому-то наверху).
Один спущусь! Мне никого не надо!
Лишь лестницу держите крепче! — Вот
Я и спустился!
(Христиерну).
К вам послом явился
Я, благородный господин мой!
Христиерн.
Как?
Одни вы? Вам позволили со мною
Наедине поговорить? Скорее
Скажите мне, что Копенгаген?
Всё осажден? И кто послал ко мне вас?
Рыцарь.
Всё в Дании теперь спокойно! Сняли
Осаду с Копенгагена, и правит
Страною Третий Христиан!.. Велел
Он мне привет сердечный передать вам
И вот письмо! (подает письмо).
Христиерн.
Дай Бог ему успеха!
Он любит Данию! Пусть с миром носит
Венец тяжелый королевский!
Рыцарь.
Вам,
Конечно, ведомо, мой господин,
Что испытать пришлось земле родной
По смерти дяди вашего. Дворянство
И духовенство высшее нарочно
Ему преемника не избирали,
Чтобы самим хозяйничать в стране!
Пошли раздоры... смуты... Граф Христоффер
С войсками высадился, началась
Междоусобная война!.. А Любек
Послал войска в Голштинию. Ранцау,
Однако, их отбросил со стыдом.
Ютландцы и Фионцы королем
Признали Христиана, но мятежный...
Христиерн.
Да, шкипер Клемент! Чем он кончил?
Рыцарь.
Скоро
Его счастливая звезда померкла!И голова его теперь в свинцовой
Короне выставлена напоказ!
Да, «распрю графскую» забудем мы
Не скоро!..
Христиерн.
Копенгаген! С ним что было?
Рыцарь.
Да худшие его враги скрывались,
Ведь, в нём самом! К ним голод и болезни
Еще прибавились, и Копенгаген
Открыл мне ворота! И на коленях
О милости просили герцог Альберт
И граф Христоффер. Христиан в столицу
Вступил торжественно. Низвергнул он
Крамольников-епископов и ввел
В стране ученье Лютера!..
Христиерн.
Вот радость!
Благодарю тебя за то, мой Боже!
Тебя же, Христиан, благословляю!..
Рыцарь.
Вы плачете, мой господин!..
Христиерн.
Да, плачу!
Что ж мне еще осталось старику,
Невольнику?.. Лишь плакать!..
Рыцарь.
С этих пор
Вам предоставят бо́льшую свободу!
Так повелел король! — Письмо прочтите!
Не может он пока освободить
Совсем вас!.. Надо дать страстям улечься!
Христиерн.
Сливаются все буквы... Слабы стали
Мои глаза! (опирается на стол).
Рыцарь.
Дадут вам помещенье
Получше. Будете в саду гулять,
На свежем воздухе, на солнце...
Христиерн.
Как!
На воздух выйду!.. Море я увижу!..
О, вы с собою жизнь мне принесли!..
Глаза туман мне заволок, но вижу
У вас я слезы на глазах, мой рыцарь!
Лицо знакомо ваше мне, но где
Я видел вас — не помню... Были вы
Так молоды тогда... Не брежу ль я?
Вы так похожи на... на Христиана!
Рыцарь (протягивая ему руку).
К тебе пришел он, Христиерн!
Христиерн.
Кузен!
Мой друг и Дании король!
Христиан III.
Пусть Бог
Ее хранит, и ты вздохни свободней!
Христиерн.
Благодарю тебя! Ты вечер жизни
Моей лучами солнца осветил!..
Дневной свой путь уж я прошел!
Христиан III.
Так пусть
Хоть вечер будет ясен твой! — Увы!
Нельзя с тобой мне властью поделиться:
Один страною править должен...
Христиерн.
Ты!
Венец по праву твой! Его стяжал ты,
Как рыцарь истинный! — Но помни Бога
Ты, царствуя! Тебе примером я
Могу служить, что значит власть земная!
Меня венчали три венца, а ныне
Мое всё царство — этот уголок,
А злато — солнышка лучи в окне!
Христиан III.
Сюда из Фленсборга заехал я.
Со мною свиты нет; лишь двое-трое
Из самых близких лиц. Один смотритель
Тюрьмы об этом посещеньи знает.
Оно истории принадлежать
Не должно! Сердцу повинуясь, я
К тебе пришел. Сердечное пожатье
Красноречивей слов! — Так не питай же
Ты злобы к мертвым! Вспомни, все мы грешны!
Христиерн.
Мои грехи напишут на скрижалях
Истории — мои враги!
Христиан III.
Зато
Отсюда, из твоей темницы, голос
Твои вины смягчающий раздастся!
Да вспомнят люди и добро, что ты
Народу делал! Время справедливо!
Христиерн.
Вчера в окно крылом ударил лебедь,
И я подумал: смерть моя близка!
Но нет! То мне свободу предвещало!..
Христиан III.
В наш Каллундборгский замок ты уедешь.
Там чудная охота ждет тебя,
И ловля рыбы!.. Дай лишь всем страстям
Улечься, и корабль мой королевский
Тебя туда доставит!.. Ты доволен.
Мне это говорит твое пожатье!
Итак, на волю!
Христиерн.
Да, на волю! — Эй!
Проснись, товарищ верный мой! На волю
Зовут нас!.. Это что? Рука, как лед!..
Христиан III.
Он, верно, болен!..
Христиерн (наклоняясь к лицу Бента).
Тысяча громов!
Не болен!.. Нет!.. Он мертв!.. Мой старый друг,
Товарищ верный мой в неволе!.. Мертв!
Христиан III.
Ужели?..
Христиерн.
Вот что значил лебедь белый!
Он возвестил свободу нам обоим,
Но ты вкусил ее, друг старый, первым!..
Христиан III.
Тебе на воздух нужно!.. Кликну я
Сейчас людей!..
Христиерн.
Рассказами своими
Ты помогал мне коротать часы,
Что так томительно текли в неволе!
Еще сегодня ночью ты прикрыл
Меня своим плащом и мерзнул сам!..
Кому я в жизни больше был обязан?
Король, гляди, — он из народа вышел!
О, будь же добр к народу! Им страна
Крепка!
Христиан III (прикрывая лицо Бента плащом).
Накрыли саваном тебя
Два короля!
Христиерн.
А твой товарищ старый
Рыдает горько над тобой! Монетой
Ты золотою был, лишь без герба!..
Христиан III.
Бог знает, что́ творит! Ничто — мы сами
Пред ним, ничто и власть вся наша! — Брат,
Идем же!.. Скоро Бог залечит раны
Как наши, так и Дании родимой!
(Занавес).
Примечания
1. За последним королем Унии (трех соединенных государств: Дании, Норвегии и Швеции), Христиерном (старинное имя, перешедшее затем в Христиан) II, правившим с 1513—1523 г., утвердилось имя кровожадного и безумного тирана, что, однако, не совсем верно. Христиерн II заслуживает лучшей оценки хотя бы потому, что во всех его действиях и поступках проглядывает желание облегчить тяжелое положение и увеличить права порабощенного высшей аристократией простого народа. С аристократией же он действительно поступал слишком жестоко, вследствие чего Швеция отложилась от Дании, а датские дворяне провозгласили датским королем дядю Христиерна, герцога Голштинского Фредерика I (царствовал с 1523—1533 г.). Христиерн бежал за границу, где скитался, ища помощи, девять лет, затем вернулся в Норвегию и, доверившись честному слову Фредерика, обещавшего ему полную свободу, отплыл в Данию, но был схвачен и заточен в Сёндерборгский замок, где и сидел 27 лет и где обходились с ним первое время прямо бесчеловечно. Примеч. перев.
2. Дювеке — голландское имя, означающее «голубка». Примеч. перев.
3. Намек на пылающие в датском гербе сердца. Примеч. перев.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |