— Теперь моя очередь рассказывать! — заявил Ветер.
— Нет, позвольте, — возразил Дождь, — рассказывать буду я. — Вы и так рта не закрываете, стоите на углу и все завываете, завываете что есть мочи.
— И это благодарность за то, — сказал Ветер, — что я, радея о вас, переломал кучу зонтиков, изодрал их в наказание за людскую к вам неприязнь?!
— Рассказываю я! — заявил Солнечный свет. — Тихо! Сказано это было с такой непреложностью и властностью, что Ветер тут же улегся, но Дождь растолкал его и стал нашептывать ему: «Неужели мы это стерпим? Наша очередь рассказывать! Этот господин Солнечный свет вечно лезет поперед нас. Не будем его слушать. Ничего он интересного не расскажет». Солнечный свет заговорил:
— Над бурным морем летел лебедь, каждое его перышко переливалось как золото, и одно из них упало на торговый корабль, что на всех парусах шел по морю, перышко попало в курчавую шевелюру юноши, смотревшего за товаром. Перо птицы счастья коснулось его лба, потом стало его писчим пером, и вскоре он уже был богатым купцом, который купил себе золотые шпоры, сменить золотые горы на дворянский щит, и в нем, — сказал Солнечный свет, — сиял я!
— Лебедь полетел дальше, над зеленым лугом, где прятался в тени единственного старого дерева маленький пастушок, мальчишка лет семи. Лебедь поцеловал листок на дереве, он упал мальчугану в руки, и этот лист превратился в три листа, потом в десять, наконец, в целую книгу, из которой мальчик узнал об устройстве природы, о родной речи, о вере и знании. На ночь он клал книгу под голову, чтоб не забыть прочитанного днем, и эта книга привела его за школьную парту, к ступеням знаний. Я встречал его имя среди имен ученых! — сказал Солнечный свет.
Лебедь залетел в лесную чащу, опустился отдохнуть на тихое, темное озеро, где цветут водяные лилии, по берегам растут дикие яблони и водятся кукушки и горлицы.
В ту пору бедная женщина искала здесь хворост топить печь, она подобрала упавшие ветки, привязала их за спину и пошла домой, держа у груди младенца. И вдруг увидела, как золотой лебедь, птица счастья, поднялся в воздух с поросшего камышом берега. Но что это там блеснуло? Золотое яичко! Она прижала его к груди и почувствовала тепло, в яйце теплилась жизнь. Из него доносился стук, но женщина решила, что это бьется ее сердце.
Дома в своей бедной лачуге она достало яичко. Оно отстукивало «тик-так» как дорогие часы, в яйце билась живая жизнь. Яйцо треснуло, и маленький лебеденок, покрытый пушком, словно золотом, высунул наружу головку; на шейке у него сверкали четыре кольца, и четыре сына было у бедной женщины — малыш, которого она брала с собой в лес, и еще трое, — вот она и смекнула, что каждому из них полагается по колечку, взяла их, и лебеденок тотчас улетел».
Женщина поцеловала по очереди все колечки, потом дала каждому сыну поцеловать одно кольцо, приложила его ребенку к сердцу и надела на пальчик.
— Я видел это, — сказал Солнечный свет, — и видел, что из этого вышло!
Один из мальчиков пошел в глиняный карьер, взял кусок глины, помял его в руках, и получилась фигура Ясона, похитителя золотого руна.
Второй бегом бросился на луг, поросший цветами всех мыслимых оттенков, он набрал полную горсть цветов и сжал их так, что брызнул сок, попал ему в глаза, намочил кольцо, руки чесались, его обуревали какие-то непонятные какое-то непонятные порывы и надежды, но годы спустя столица заговорила о великом художнике.
А третий мальчик так сильно сжал кольцо зубами, что оно звякнуло, отозвалось эхом из глубины сердца; чувства и мысли вылились в звук, зазвенели на тон выше, вытянулись, как поющие лебеди, и погрузились как они в глубину, нырнули в бездонное море мыслей; из мальчика вырос композитор, любая страна мечтала бы считать его своим сыном.
А на четвертого, малыша, сыпались все шишки; вот пискля, надо бы отпотчевать его перчеными да масляными, как ледащего цыпленка, так говорили про него, намекая, что неплохо бы задать ему перца. И в самом деле, ему доставалось на орехи, но от меня ему перепадали единственно солнечные поцелуи, — сказал Солнечный свет, — по десять штук за каждый тумак. Он был натурой поэтической, вот его тузили и целовали. Но от птицы счастья, золотого лебедя, досталось ему золотое кольцо, и мысли его порхал точно золотые бабочки, символы бессмертия».
— Какая предлинная история, — буркнул Ветер.
— И прескучная! — поддакнул Дождь. — Дуньте на меня, чтоб я проснулся.
Ветер дунул, и Солнечный свет заговорил снова:
— Лебедь счастья летел над глубоким морским заливом, где рыбаки тянули сети. Самый бедный рыбак подумывал о женитьбе и вскоре женился.
Ему лебедь принес кусок янтаря; этот камень обладает притягательной силой, он притягивает сердца к дому. И из него получается восхитительное воскурение, оно пахнет, как в церкви, божественно. И рыбак с его женой чувствовали, что в их доме поселилось счастье, они довольствовались скромным достатком, и жизнь их прошла как один солнечный день.
— Давайте прервем его, наконец, — сказал Ветер. — Сколько можно болтать. Мне скучно!
— И мне! — поддакнул Дождь.
А что скажем мы, мы ведь тоже слушали эти истории?
— Все истории кончились! — вот что скажем мы.
Примечания
«Истории солнечного света» (Solskins-Historier) — впервые опубликована в 1869 г. в альманахе «Фра нордиске дигтере. Ит альбум». «В «Историях солнечного луча» под получившими дары счастья подразумеваются некоторые выдающиеся люди нашей страны». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s. 411.)