Во всей Дании самые большие листья, конечно, у белокопытника. Если приложишь такой лист к животику, выйдет настоящий фартук, а нацепишь на голову, то в дождь послужит не хуже зонтика — вот какой он огромный. В одиночку белокопытник не растет, нет, где один, там целая уйма, с виду очень красиво, но вся эта красота — корм для улиток. Для больших белых улиток, из которых в старину готовили фрикасе, а господа кушали да нахваливали: «Ах, объедение!» — потому что впрямь считали их отменными на вкус. Эти улитки питались листьями белокопытника, и потому белокопытник специально разводили.
В одной старой барской усадьбе давно уже не пробовали улиток, они все вымерли, а вот белокопытник не вымер, наоборот, разросся, все дорожки и грядки заполонил, никакого сладу нет, куда ни глянь — сплошь белокопытник. Если бы не стояли там и сям яблони да сливы, нипочем бы не догадаться, что это сад, — кругом белокопытник. И жили там две последние, престарелые улитки.
Они и сами не знали, сколько лет прожили на свете, но хорошо помнили, что было их тут много, что семья их вела свой род из чужедальних краев и что здешние заросли посажены для них. Хотя они никогда не покидали этот свой лес, им все же было известно, что в мире есть еще и барская усадьба, где их бросают в кипяток и, когда они почернеют, выкладывают на серебряное блюдо, а вот что происходит дальше, они знать не знали. Впрочем, каково это — очутиться в кипятке, а потом на серебряном блюде, они тоже толком не могли себе представить, однако не сомневались, что это замечательно и весьма аристократично. Кого они только не спрашивали — и майского жука, и жабу, и дождевого червя, — никто не дал им вразумительного ответа, потому что в кипятке не бывал и на серебряном блюде не леживал.
Старые белые улитки знали про свою родовитость, ведь и лес тут рос для них, и барская усадьба существовала затем, чтобы они могли попасть сперва в кипяток, а после — на серебряное блюдо.
Жили они очень уединенно и счастливо, своих детей не имели, но взяли на воспитание приемыша из обычных улиток, только вот он никак не хотел расти — такая уж порода! Однако ж старикам, в особенности улитке-матери, казалось, что он подрастает, и она упрашивала улитку-отца пощупать сынишкин домик — раз уж он глазами не видит! И улитка-отец, исполнив ее просьбу, соглашался: разумеется, она права.
Как-то раз, когда весь день лил дождь, улитка-отец сказал:
— Нет, ты послушай, как дождь барабанит по листьям!
— Добро бы только барабанил, тут еще и каплет! — отозвалась улитка-мать. — По стеблю-то прямо струей течет! Оглянуться не успеешь, как все вокруг затопит. Я так рада, что у нас у каждого есть хороший дом, и у малыша тоже. В самом деле, нам дано куда больше, чем всем другим существам, сразу видно — мы в мире хозяева! У нас от рождения есть дом, и белокопытник тут растет для нас — хотела бы я знать, как далеко он простирается и что находится дальше.
— Да нету там ничего! — сказал улитка-отец. — Лучше, чем у нас, нигде и быть не может! От добра добра не ищут.
— Почему же? — возразила улитка-мать. — Мне бы вот хотелось попасть в барскую усадьбу, побывать в кипятке и очутиться на серебряном блюде, как, бывало, все наши предки, и поверь, это нечто исключительное!
— Барская усадьба небось давно развалилась, — сказал улитка-отец. — Или белокопытник ее заполонил, так что люди не сумели оттуда выйти. И вообще спешить незачем, а ты все время порешь горячку, и сынок с тебя пример берет, за три дня по стеблю вверх вскарабкался, у меня голова кругом идет — вон как высоко залез!
— Не серчай понапрасну, — сказала улитка-мать, — ползает он очень осмотрительно. Помяни мое слово, еще порадует нас, а нам, старикам, больше ничего и не надо! Кстати, ты думал о том, где найти для него жену? По-твоему, в здешнем лесу найдется еще улитка нашего роду-племени?
— Ну, черных улиток без домика, то бишь слизней, там наверняка хватает, — отвечал старик, — но это совсем уж вульгарно, вдобавок они большие задаваки. Однако можно дать поручение муравьям, они такие шустрые, бегают туда-сюда, им ли не знать, где найти невесту нашему сынку!
— Вообще-то мы знаем одну раскрасавицу, — сказали муравьи, — только вряд ли что выйдет, она ведь царица!
— Ну и что? — отвечали старики. — Дом-то у нее есть?
— Не дом, а дворец! Чудесный дворец-муравейник с семью сотнями коридоров.
— Большое спасибо! — фыркнула улитка-мать. — Нашему сынку в муравьиной куче делать нечего. Коли вы ничего толкового предложить не можете, мы обратимся к мошкам, уж они-то летают далеко окрест, и в дождь, и при солнце, и заросли наши вдоль и поперек изучили!
— Есть у нас невеста для вашего сынка! — сообщили мошки. — В сотне человечьих шагов отсюда живет на крыжовенном кусте маленькая улитка с домиком, одна-одинешенька, и ей как раз пора замуж. Всего лишь в сотне человечьих шагов!
— Пускай перебирается сюда, к жениху! — решили старики. — У него тут целый лес белокопытника, а у нее — единственный куст.
И они послали за барышней-улиткой. Восемь дней минуло, пока она приползла, но то-то и замечательно, всякому сразу понятно: она той же породы.
А потом сыграли свадьбу. Шестеро светлячков светили изо всех сил, в остальном все прошло тихо-мирно, ведь старые улитки терпеть не могли шумных пирушек и буйного веселья. Правда, улитка-мать произнесла великолепную речь, отец-то не смог, слишком растрогался. Потом они передали в наследство молодым все заросли белокопытника и, как всегда, сказали, что ничего лучше на всем свете не сыщешь, и если будут они жить чинно-благородно да размножаться, то когда-нибудь попадут со своими детьми в барскую усадьбу, сварятся дочерна в кипятке и окажутся на серебряном блюде.
После этой речи старики заползли в свои домики и больше оттуда не выходили — уснули. Молодая же пара правила-распоряжалась в своем лесу, и детей да внуков было у них не счесть, но в кипяток и на серебряное блюдо никому из них попасть не довелось. Потому-то они решили, что барская усадьба развалилась и все на свете люди вымерли, а поскольку никто им не возражал, значит, так оно и было. И дождь стучал по листьям белокопытника, устраивая для них барабанную музыку, и солнце светило, чтобы белокопытник ярко зеленел для них, и были они очень счастливы, все семейство было счастливо, правда-правда.
Примечания
«Счастливое семейство» (Den Lykkelige Familie) — впервые опубликована в 1848 г. (См. примеч. к сказке «Старый дом».) «В Глорупе, на острове Фюн, где я часто проводил летом по несколько недель, одна часть сада была совсем запущена и заросла белокопытниками, которые выращивали на корм для больших белых улиток, считавшихся тогда деликатесом. Белокопытники и улитки подали мне идею сказки «Счастливое семейство». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s.390—391.)