Жила-была на свете штопальная игла, и мнила она себя до того тонкой штучкой, что вообразила, будто она иголка швейная.
— Осторожно! Смотрите, за что взялись! — сказала она пальцам, которые вынули ее из игольницы. — Не уроните меня! Вот упаду на пол — и поминай как звали, нипочем не найдете, такая я тонкая!
— Ну-ну, не преувеличивай! — отозвались пальцы и крепко ухватили ее за талию.
— Гляньте, у меня и свита есть! — вскричала штопальная игла, таща за собой длинную нитку, правда, без узелка.
А пальцы ткнули иглой прямиком в кухаркин башмак: верх у него порвался и надо было зашить прореху.
— Это же черная работа! Я для нее не гожусь, я сломаюсь, сломаюсь!
И она в самом деле сломалась.
— Ну, что я говорила? Я слишком тонка!
— Н-да, проку от нее теперь никакого, — сказали пальцы, однако хватки не ослабили, а кухарка капнула на кончик иглы сургуча и воткнула ее в косынку на груди.
— Смотрите, теперь я брошка! — воскликнула штопальная игла. — Я ведь знала, что войду в честь. Если чего-то стоишь, непременно добьешься высокого положения!
И она рассмеялась — про себя, вслух-то штопальные иглы смеяться не умеют — и горделиво огляделась по сторонам, словно сидела в роскошной карете.
— Позвольте узнать, почтеннейшая, вы из золота? — спросила она соседку-булавку. — Вы такая красавица, и головка у вас есть, правда маленькая. Не мешало бы ее подрастить, хотя сургуч-то не на всякого капают!
И штопальная игла так гордо вытянулась, что выпала из косынки и угодила прямиком в раковину, которую кухарка как раз промывала водой.
— Пожалуй, пора в дорогу! — сказала штопальная игла. — Только бы не потеряться!
Но, увы, она потерялась.
— Этот мир не для меня, я слишком тонка! — воскликнула она, очутившись в сточной канаве. — Но пока что я в здравом уме и твердой памяти, а это всегда хоть немножко утешает.
Штопальная игла гордо выпрямилась, не потеряв доброго расположения духа.
А над нею чего только не проплывало — и щепки, и соломинки, и клочки старых газет.
— Ишь, как плывут, — сказала штопальная игла. — Даже и не догадываются, что под ними кое-что есть. А ведь это я! Я тут сижу. Гляньте-ка вон на ту щепку, у нее все мысли только об одном на свете — о щепке, то бишь о самой себе. Или взять хотя бы эту соломину, ишь, как изгибается, как кружится! Зря важничаешь, этак и о булыжники удариться недолго!.. А вот газета плывет! Написанное в ней уже забыто, и все равно она выставляет себя напоказ!.. Я же сижу спокойно, терпеливо, потому что знаю, чего стою, и никто у меня этого не отнимет!
Однажды штопальная игла заприметила поблизости красивый блеск и решила, что там не иначе как бриллиант, а был это просто осколок бутылки, но поскольку он так сверкал, штопальная игла заговорила с ним и представилась брошкой.
— Вы ведь бриллиант, верно?
— Да, вроде того.
Уверившись, что каждый из них — подлинная драгоценность, они завели разговор о том, как заносчив мир.
— Я жила в шкатулке у одной барышни, — сообщила штопальная игла. — Она служила кухаркой, на каждой руке у нее было пять пальцев, и ничего заносчивее этих пальцев я в жизни не видывала, а ведь предназначены они были только для того, чтобы держать меня, вынимать из шкатулки и класть в шкатулку!
— А они блестели? — спросил бутылочный осколок.
— Блестели? Нет, важничали! — воскликнула штопальная игла. — Их было пятеро братьев, все урожденные Пальцы, они гордо стояли в одну шеренгу, хотя и различались ростом. Крайний, по прозванию Большой, а по виду толстый коротышка, держался чуть в стороне от других и, не в пример братьям, спину мог согнуть только в одном месте, но твердил: коли его отрубят, человек станет негоден для военной службы. Второй палец, Лакомка, совался то в кислое, то в сладкое, показывал на солнце и луну, а еще делал нажим, когда они писали. Средний, Долговязый, глядел на остальных сверху вниз. Четвертый, Золотень, ходил в золотой опояске, ну а пятый, Мизинчик, вообще ничегошеньки не делал и тем гордился. Сплошная похвальба, так она похвальбою и осталась, оттого-то я и угодила в раковину.
— А теперь мы сидим тут и знай себе блестим! — сказал стеклянный осколок.
Сей же час воды в сточной канаве прибавилось, она захлестнула берега и умчала осколок прочь.
— Ну вот, продвинулся он! — сказала штопальная игла. — Я же останусь тут, потому что слишком тонка и тем горжусь, а такая гордость достойна всяческого уважения.
Она изо всех сил выпрямилась и погрузилась в раздумья.
— Право слово, уж не от солнечного ли луча я родилась, при моей-то тонкости? Ведь солнце словно бы ищет меня под водой. Ах, какая же я тонкая, если родной батюшка не может меня отыскать! Не останься я без глазка, наверняка бы расплакалась. Хотя нет, вряд ли — тонкой штучке плакать негоже.
В один прекрасный день прибежали уличные мальчишки и ну копаться в сточной канаве, а там чего только не нашлось — и старые гвозди, и монетки, и всякие другие штуковины. Перемазались, конечно, как поросята, однако ж радости-то сколько.
— Ой! — вскрикнул один, уколовшись о штопальную иглу. — Колючка!
— Я не колючка, я барышня! — возразила штопальная игла, но никто ее не услышал.
Сургуч от нее отвалился, она почернела, но черное стройнит, и она решила, что стала еще тоньше прежнего.
— Глядите, яичная скорлупка плывет! — закричали мальчишки и крепко воткнули штопальную иглу в эту самую скорлупку.
— Вокруг все белое, а я черная! — сказала штопальная игла. — Очень красиво! Теперь меня непременно заметят. Лишь бы морская болезнь не одолела, а то ведь сломаюсь!
Однако обошлось без морской болезни, и она не сломалась.
— Никакая морская болезнь не страшна, если имеешь стальной желудок и никогда не забываешь, что ты не чета людишкам! Так что морская болезнь меня миновала. Чем ты тоньше, тем больше способен выдержать.
Крак! — хрустнула яичная скорлупка: ее переехала ломовая телега.
— Ох, как давит, как жмет! — воскликнула штопальная игла. — Мне дурно! Я сломаюсь! Сломаюсь!
Однако она не сломалась, хоть и угодила под ломовую телегу, просто лежала врастяжку на мостовой — и пусть там и остается.
Примечания
«Штопальная игла» (Stoppenaalen) — впервые опубликована в 1846 г. в журнале «Гея». «Лето 1846 г. я провел в Нюсё вместе с Торвальдсеном, которому очень нравились сказки «Влюбленная парочка» и «Гадкий утенок». Однажды он сказал мне: «Ну, напишите нам новую забавную сказку. Вы ведь можете написать обо всем, даже о штопальной игле». И я написал «Штопальную иглу». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s. 388.) Это воспоминание Андерсена относится, очевидно, к более раннему периоду, поскольку Торвальдсена не стало 24 марта 1844 г.