На пригорке стояла ветряная мельница; была она с виду очень горда.
— И вовсе я не горда! — говорила она. — Я просто весьма просвещенная — и снаружи, и внутри. Солнце и луну я использую для внешнего и внутреннего освещения, а еще у меня есть стеариновые свечи, лампы с ворванью и сальные свечки. Смею заметить поэтому, что я просвещена. Я существо мыслящее и так хорошо сложена, что просто загляденье. В груди у меня отличный жернов, а на голове, прямо под шляпкой, четыре крыла. У птиц-то всего два крыла, и они таскают их на спине! Я родом голландка, это видно по моей внешности; летучая голландка! Это феномен сверхъестественный, я знаю, и все же я самая обычная. Вокруг живота у меня галерея, а в нижней части — жилое помещение; там обитают мои мысли. Главная мысль, которая всем владеет и правит, зовется другими мыслями «хозяином мельницы». Он знает, чего хочет, он стоит выше муки и крупы, но есть у него ровня, и зовут ее «мамочкой». Она сама доброта, не дает себя провести и тоже знает, чего хочет и что умеет. Натура у нее нежная, как дуновение ветерка, но сильная, как ураган. Она осторожна и способна добиться своего. Она определяет мягкость моего нрава, а хозяин — суровость. Оба же они составляют единое целое и называют друг друга «своей половиной». Есть у них и малыши: маленькие мысли, из которых может получиться что-то стоящее. Малыши эти здорово шалят! Недавно я, глубокомысленно рассудив, позволила хозяину и его подмастерью обследовать жернова и колеса в моей груди; мне хотелось узнать, что со мной случилось, ибо внутри творилось что-то неладное, надо же проверить, в чем дело! Так вот, малыши подняли тогда ужасную возню, а это портит репутацию тому, кто стоит высоко на пригорке, как я. Следует помнить, что стоишь на свету: чужое мнение — то же освещение! Но что я собиралась сказать? Да, ужасную возню устроили малышки! Самый младший забрался мне на шляпу и распелся так, что у меня защекотало внутри. Маленькие мысли могут расти, я это почувствовала, а извне приходят другие мысли, мне они чужды. Как далеко я ни смотрю, нигде не вижу себе подобной — я одна такая! Но и в бескрылых домах, где не слышно жерновов, тоже есть мысли; они встречаются с моими мыслями и обручаются с ними, это у них так называется. Наверное, это удивительно, да, весьма удивительно. Что-то совершилось со мной или во мне; что-то изменилось в самом мельничном механизме, будто хозяин сменил свою половину, взял в жены более мягкую, более ласковую; она такая молодая и кроткая, но стала еще нежнее и ласковее с годами. Вся горечь исчезла без следа, и дело пошло на лад. Дни приходят и уходят, а жизнь идет вперед, ясная, счастливая, и вот, как об этом сказано и написано, наступит день, когда меня не станет, но я появлюсь опять! Я разрушусь, чтобы восстать вновь и стать еще лучше, чем прежде. Я прекращу существовать — и все-таки сохранюсь! Буду другой — и останусь той же самой! Мне трудно постичь это, как я ни просвещена солнцем, луной, стеарином, ворванью и салом! Мои старые бревна и камни восстанут из праха. Надеюсь, что я сохраню и свои старые мысли: хозяина мельницы, его мамочку, всех больших и малых, всю семью, как я их называю, всю компанию мыслей — без них мне не обойтись! Я останусь сама собой — с жерновами в груди, крыльями на голове, галереей вокруг живота, — иначе мне не узнать себя, да и другие тоже не узнают меня и не скажут больше: «Вот на пригорке стоит наша мельница, с виду гордая, но сама-то она не горда!»
Так говорила мельница; говорила она еще много чего, но это самое важное.
А дни приходили и уходили, и один из них стал для нее последним.
На мельнице вспыхнул пожар. Пламя поднялось, бросилось наружу, внутрь, лизнуло балки и доски, а потом и пожрало их все. Мельница обрушилась, от нее осталась лишь кучка золы. Пожарище какое-то время дымилось, но потом ветер развеял дым.
С людьми на мельнице ничего не случилось, они только выиграли от этого происшествия. Семья мельника — одна душа, много мыслей, как одно целое, — приобрела новую, чудесную мельницу, точь-в-точь как та, прежняя. Люди говорили о ней: «Вон стоит на пригорке мельница, с виду такая гордая!» Но эта была устроена лучше, более современно — ведь все идет вперед. Старые же бревна, источенные червями, трухлявые, рассыпались в прах, стали золой; тело мельницы не восстало, как она думала. Она понимала все в буквальном смысле, но нельзя же все понимать буквально!
Примечания
«Ветряная мельница» (Veirmollen) — впервые опубликована в 1865 г. (См. примеч. к сказке «Блуждающие огоньки в городе».) «У дороги, соединяющей Сорё и Хольстейнборг, стоит мельница. Я часто проезжал мимо нее, и мне всегда казалось, будто она просится в сказку. И вот она в ней появилась. Сказка содержит в себе некоторые верования». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s. 405.)