Весной 1827 года Андерсен вернулся в Копенгаген из Хельсингёра. Он снял небольшую мансарду у мадам Шварц на Вингорсстрэде, 6, с единственным окном, из которого открывался вид на крыши зданий и стоящую чуть поодаль башню церкви Святого Николая, и сразу начал готовиться к экзамену на аттестат зрелости. Нанятый Коллином по рекомендации Берлина богослов Людвиг Кристиан Мюллер занимался с Андерсеном по всем дисциплинам, кроме математики, в ней гимназист преуспел еще в Хельсингёре. Мюллер разительно отличался от Мейслинга: это был еще молодой человек, и с ним Андерсен не только сдружился, но и совершенно свободно вел споры на различные темы.
Теперь Андерсен вел свободную и разнообразную жизнь. Он посещал своих многочисленных друзей, которые охотно принимали его у себя, и он был счастлив, что может их навещать. Единственная отрицательная сторона возвращения в Копенгаген — ему приходилось экономить на всем: стипендия его оставалась прежней, но из нее нужно было платить за учебу. Впрочем, эти траты с лихвой восполнялись обедами по понедельникам у командора Вульфа, по вторникам у конференц-советника Йонаса Коллина, по средам у статского советника, одного из директоров Королевского театра, Готше Ханса Ольсена, по четвергам у госпожи Фредерики Мюффельман, сестры горничной Мейслингов, по пятницам у статского советника Эрстеда, по субботам у управляющего королевскими складами Баллинга. Воскресенье Андерсен оставлял свободным. В этот день его обычно приглашали в гости, и он мог выбирать среди приглашающих.
Самую большую роль в его жизни и тогда, и позже сыграли дома Х.К. Эрстеда, Вульфа и Коллина. Эрстед хорошо его понимал, всегда поддерживал и утешал. Адмирал Вульф по-своему любил его и всегда веселился, слушая его рассказы; жена Вульфа, Хенриэтта, хоть и часто поучала его, но делала это от чистого сердца и доброжелательно. Дочь Вульфов Генриетта относилась к нему с большой теплотой и искренностью. У девушки был только один недостаток — ее внешность портил небольшой горб. Она стойко переносила это жизненное испытание и брала умом, обаянием и верностью. Она стала для Андерсена по-сестрински преданной подругой на всю жизнь.
Но настоящим домом для Андерсена стал дом Коллинов. В 1822 году Йонас Коллин взял на себя ответственность за образование Андерсена, в последующие годы наблюдал за его учебой. Увидев, что в странном мальчике из провинции заложено многое, он открыл перед ним свой дом, и таким образом Андерсен сразу приобрел и родителей, и братьев с сестрами. Коллины жили неподалеку от Новой Королевской площади, в доме № 44 по улице Бредгаде, а в 1838 году переехали в собственный дом на Амалиегаде, 9, и в течение многих лет в этих двух домах протекала жизнь веселой и необычной семьи. Господствовали во всем твердый характер и теплая душевность Йонаса Коллина. Когда Андерсен познакомился с ним, ему было около пятидесяти лет, и до самой своей смерти в 1861 году он оставался центром семьи. Андерсен с глубоким почтением называл его «отец». Мать семейства Генриетта Коллин отличалась добрым сердцем, однако она рано потеряла слух и потому играла незначительную роль в семейной жизни. Дети, отличавшиеся веселым нравом, любили подтрунивать друг над другом, подшучивали и над Андерсеном, которого принимали как родного. Из пятерых братьев и сестер Коллин ближе всего Андерсен сошелся с Эдвардом. Тот был на три года младше, но из-за сильного и уверенного характера казался старше Андерсена. Еще во времена учебы он помогал Андерсену с латинскими сочинениями, а потом был его советчиком во всевозможных практических делах. Все Коллины хорошо знали классику, и центром их духовной жизни был Королевский театр. Литературные и театральные интересы еще больше возрастали оттого, что Йонас Коллин в разные периоды входил в дирекцию театра и в доме бывали многие ведущие поэты и художники того времени. Это была самая подходящая среда для будущего писателя.
Андерсен был счастлив. «Как вольная птица стал я теперь сердцем и душой, — писал он в "Книге жизни", — все горести, все пустые мечтания были забыты, и от этого мой врожденный нрав, до сих пор сидевший взаперти, прорвался наружу чересчур бурно; все представлялось мне смешным или глупым, слишком сильные чувства, над которыми столь больно для меня насмехался и глумился Мейслинг, мне самому теперь казались безумными! Ведь жизнь была так прекрасна. Добавлялся сюда и жизнеутверждающий юмор Йетте Вульф, ее наивные заразительные насмешки, и я тем самым приобрел веселый ум, нрав и шаловливость; но со мной по-прежнему оставалась и моя ребячливость, которая выглядела странно, поскольку мне был двадцать один [почти двадцать два] год. Мое доверие к людям еще не пошатнулось, я не питал злобы даже к Мейслингу, а думал лишь о моей свободе, о моем счастье».
Осенью 1828 года Андерсен успешно сдал письменные и устные экзамены на аттестат зрелости по древним языкам и по математике и начал готовиться ко Второму экзамену, испытанию по философии и языкам, которое молодые студенты обычно проходили через год после экзамена на аттестат зрелости. Ему была продлена образовательная стипендия, поступавшая из фонда «ad usus publicus» (секретарем фонда в то время был Йонас Коллин).
Летом 1829 года Андерсен совершил свое первое путешествие по Дании, которую знал очень плохо; за шесть недель он посетил Мен и Южную Зеландию, затем отправился в Оденсе, где мать, конечно, была вне себя от радости и гордости при виде его, а закончил каникулы в усадьбе Нёрагер в Западной Зеландии, куда его пригласили через Коллинов — он впервые был в загородном имении, посещение которых впоследствии стало важной частью его жизни.
Когда Андерсен готовился к экзаменам, ему почти ежедневно приходилось совершать пешком долгий путь к преподавателю и обратно. Мюллер жил на окраине Копенгагена в Кристиансхавне на острове Амагер. На обратном пути Ханс Кристиан выдумывал фантастические сценки с собственным участием в духе романтических повестей Гофмана, творчеством которого давно уже увлекался. Так возникло его первое значительное прозаическое произведение «Прогулка от Хольмен-канала до восточной оконечности острова Амагер, предпринятая в 1828—1829 годах». В нем рассказывалось об удивительных приключениях юного автора и его поэтического странствия в новогоднюю ночь 1828—1829 года: он разговаривает с кошкой, которая сочиняет стихи, перемещается на триста лет в будущее и видит летательный аппарат, встречается со святым Петром, сапожником из Иерусалима, жителем Сириуса и так далее.
Прогулка в его произведении начинается с десяти вечера 31 декабря 1828 года и заканчивается 1 января 1829 года через некоторое время после полуночи. Несколько глав из книги автору удалось напечатать в журнале влиятельного и еще молодого писателя и критика Йохана Людвига Хейберга «Копенгагенская летучая почта», с которым он познакомился в доме у Эрстеда. Хейберг также напечатал в своем журнале несколько стихотворений Андерсена, включая впервые увидевшее свет в Германии и уже упоминавшееся стихотворение «Умирающее дитя». В полном варианте «Прогулка» вышла 2 января 1829 года, а типографские расходы были оплачены самим Андерсеном. Известный датский издатель Карл Андреас Рейцель предложил ему за книгу всего 70 ригсдалеров, и писатель выпустил ее самостоятельно, за свой счет. Рейцель просчитался. Книга скоро разошлась в количестве 500 экземпляров, и за второе ее исправленное и дополненное издание пришлось предложить автору более выгодные условия.
К тому времени он уже смог подкрепить успех еще одним произведением, под названием «Любовь на башне св. Николая, или Что скажет партер. Героический водевиль в одном действии», которое он написал в ноябре за восемь дней. Как бы неправдоподобно это ни звучало, наивная и безвкусная пьеса была принята Королевским театром и три раза исполнена в конце сезона под бурные аплодисменты публики, в то время как серьезные критики совершенно справедливо дали автору понять, что он слишком легко относится к своим задачам. Кстати, в нескольких статьях в ежедневной прессе он ответил на критику отважно и даже не без грубости, и эта реакция резко отличалась от того бездеятельного сетования, которым он много позже реагировал на подобные случаи.
21 октября и 14 ноября 1829 года Андерсен сдал и университетские экзамены по специальностям «философия» и «филология», что давало ему право называться кандидатом философии и учиться дальше в университете. Наступила пора решать, продолжит ли Андерсен свои университетские занятия или же он полностью посвятит себя литературному творчеству? Андерсен прямо поставил вопрос о своей судьбе перед Йонасом Коллином. Мудрый Коллин ответил ему: «Во имя Господа, идите тем путем, который вам, по всей видимости, предназначен, наверное, это лучше всего для вас!» Как писал сам Андерсен: «Сердце мое тоже подсказывало поступить именно так. Поэтому я вдвойне обрадовался тому, что наши мнения совпадали, и принял теперь уже окончательное решение».