Глава 5. Первый полет

Старый порядок изменился, уступив место новому. Старая дорога теперь ведет только к возделанным полям.

Г.Х. Андерсен «Сказка ветра»

За четыре года, что прошли со времени их знакомства с Андерсеном, семья герра Вульфа очень привязалась к Гансу. Когда-то маленькой доброй фее, взявшей под свое покровительство бедного мальчика, Андерсен подарил крохотную бумажную куклу в воздушной белой юбочке. И фрекен Вульф дорожила подарком больше, чем своими драгоценностями. Сама не замечая, как это могло с ней произойти, Гетти влюбилась в этого нескладного паренька. Наверное, это и был ее принц, вышедший из сказок, которые он часто рассказывал. В то же время Генриетта с грустью понимала, что для Андерсена она всего лишь добрый друг, к которому можно обратиться в любую минуту за утешением и пониманием. Он даже не представлял себе, что, придя к адмиралу, вдруг может не найти ее в маленькой гостиной возле камина. Гетти всегда ждала его, и это казалось неизменным и постоянным. Хотя... Иногда ему удавалось удивить ее. Вот взять, к примеру, вчерашний вечер. Они как обычно пили чай, а затем Ганс неожиданно сказал: «Я хочу раскрыть тебе одну тайну. Настану день, и я напишу о тебе. Я напишу так, чтобы все увидели, насколько ты прекрасна. Стихи? О нет. Это будет нечто совсем иное. Скорее чудесная, волшебная история». Ганс вскоре ушел, а для девушки еще долго продолжала звучать музыка его слов.

Действительно, Андерсен испытывал очень сильные чувства к Гетти. Он восхищался этим маленьким прекрасным эльфом, который, несмотря на свое уродство, оставался добрым и отзывчивым существом. Другая бы на ее месте давно превратилась в само уныние и только бы и делала, что жаловалась на судьбу. А Гетти... Она совсем иная. Всегда улыбается, живо интересуется литературой и всякий раз старается приободрить и утешить его. Ах, в самом деле, лучшего друга, чем Гетти, пожалуй, и желать нельзя.

Впрочем, намного больше, чем дела сердечные, Андерсена в те дни заботили две вещи. Его учеба в университете и написание новых стихов. Если в первом случае ему вновь приходилось просиживать много часов над жуткими латинскими сочинениями, то во втором... Он написал стихотворение «Вечер», и оно имело оглушающий успех. Андерсен сделал первый шаг к тому, чтобы называться поэтом. Даже адмирал Вульф и герр Коллин говорили о его «Вечере» не иначе, как об очень талантливом произведении. А фру Вульф боялась, что слишком открытая похвала может вскружить ему голову. Но боялась она зря. У Ганса уже зрел иной замысел. Он решил описать свои прогулки в Кристиановую гавань. Это южный конец острова Амагер, отделенного от Копенгагена узким проливом. Остров был богат садами и огородами, снабжающими весь город овощами и фруктами. И каждый раз, когда Ганс шел к герру Мюллеру, своему учителю латыни, он замечал много забавного. Вот бы все это описать. Должно получиться очень смешно.

И теперь, когда он стал студентом, время пришло. Да, он опишет свои впечатления от путешествия на остров Амагер. Пожалуй, именно так он и назовет эту книгу. Он писал без остановки, и вскоре стол был завален ворохом исписанных листов. Само название книги говорило о жанре, в котором она была написана. Автор идет по вечерним улицам Копенгагена — вот и весь сюжет.

Главным героем книги пока был сам Андерсен. Вот он неторопливо бредет по ночному городу и на одной из улиц встречает тощего кота. Но ведь автор понимает кошачий язык, тем более что кот оказался его коллегой — сочинителем. И тотчас кот начинает жаловаться автору на фальшь некоторых кошечек, думающих только о молоке да сливках. И о том, что только толстая тетушка — кошка понимает страдания этого поэта и иногда подкармливает его. Все эти изливания очень напоминали жалобы самого Андерсена сердобольным дамам, старающимся покровительствовать молодому дарованию. Далее Ганс, продолжая посмеиваться над собой, пародирует собственные произведения. Вот появляется тощий лунатик в одном плаще поверх ночной рубашки и рассуждает о двойниках. А потом он заводит с автором спор о чудесах. Как же быть с романтическим арсеналом, столь часто появляющимся на страницах книг? Андерсен не может скрыть иронию, которую вызывают у него эти вещи. Но... С другой стороны, он никак не может примириться и с тем, что жизнь это всего лишь перечень благоразумных поступков, обеды с нужными людьми, визиты к вышестоящим чиновникам для продвижения по службе и постоянное напряжение из-за собственной карьеры. О нет, для Андерсена жизнь куда глубже и интереснее, чем цепь служебных успехов и неудач. Ключ к разрешению этого противоречия Ганс искал в поэтическом восприятии загадок природы и мироздания.

Работа двигалась легко, и вот настал день, когда Ганс дописывал последнюю страницу. В этот момент в дверь постучали. На пороге стоял Эдвард Коллин, сын благодетеля Андерсена. Молодой человек взял последний лист рукописи и стал быстро читать. На его невозмутимом лице не отражалось ничего. И Ганс, с нетерпением ожидая его мнения, не мог найти себе места. Он уже в тысячный раз обошел вдоль и поперек свою крохотную комнату, а Эдвард все так же сидел погруженный в рукопись. Потом поднял глаза на Андерсена и сказал, что это вовсе не плохо. У Ганса радостно заблестели глаза. Значит, дело обязательно пойдет на лад. Но Эдвард был иного мнения. Издателям имя Андерсена пока ничего не говорит, и поэтому не стоит даже надеяться, что книгу будут издавать за государственный счет. Выслушав это, Андерсен заметно приуныл. Неужели его детище так и не увидит свет?

Эдвард предложил ему издать книгу на общественные деньги. Он не сомневался, что его отец и адмирал Вульф внесут значительную часть средств, и в итоге книга увидит свет. Действительно, «Путешествие на Амагер» было опубликовано в январе 1829 года. И буквально через несколько недель появилась благожелательная рецензия Гейберга.

Ганс со всех ног бежал к Гетти, чтобы из ее уст узнать о других газетных рецензиях на свою первую книгу. Крохотная фигурка, едва достававшая до кармана его пиджака, вышла ему навстречу. Огромные карие глаза, прозрачная белая кожа и каштановые локоны. Гетти восхитительно выглядела в новом васильковом платье, искусно скрывавшем ее горб. Лицо девушки сияло от радости. «Ах, Ганс, такой успех! Все пишут, что ты, безусловно, талантлив и тебя ждет блестящее будущее!» Земля чуть не ушла у него из-под ног, и чтобы унять бешено стучавшее сердце, Андерсен поднес руку к груди. Гетти, сделав вид, что не заметила его возбуждения, спокойно предложила пройти в гостиную, где собралась вся семья. По такому случаю в доме адмирала даже устроили праздничный обед. Андерсен, не помня себя от счастья, принимал поздравления и решил открыть своим друзьям страшную тайну. Оказывается, он приступил к написанию комедии.

Не так давно Ганс перечитал все свои «бессмертные» трагедии. И пришел в ужас от написанного. Сплошной беспомощный набор высокопарных фраз. Как он мог раньше этого не замечать? Нет, на этот раз он не станет предлагать Королевскому театру еще одну порцию страстей и смертей. Он напишет совсем иное. Так родилась идея для пьесы «Любовь на Николаевской башне». Это была история о стороже из соседней башни и его дочке Эллине, которая влюбилась в портняжку. А соль этого водевиля заключалась в том, что в уста простых людей он вложил высокопарные монологи, которыми грешили многие авторы, включая великого Эленшлегера. И тогда всем зрителям станет ясно, до чего все это комично звучит и насколько такая речь непригодна для выражения человеческих чувств. А еще можно будет посмеяться над некоторыми искусственными приемами водевиля, неспособными передать житейские ситуации.

Премьера состоялась 25 апреля 1829 года. Бурного успеха не было, но в целом пьесу зрители приняли хорошо. Андерсен был вне себя от счастья и сразу после окончания спектакля помчался домой к Коллинам. В гостиной его встретила фру Коллин. Не в силах бороться с избытком чувств, он припал к груди женщины и разрыдался. Фру Коллин, глядя на Андерсена, решила, что пьеса полностью провалилась. Она стала его утешать, дескать, у него еще все впереди и стоит ли так расстраиваться. Но вскоре поняла, что все с точностью до наоборот. Первый успех настолько выбил Ганса Христиана из колеи, что он был не в силах сдержать радость и в данном случае его слезы — слезы счастья. Фру Коллин долго смотрела на юношу. Выглядел он ужасно. У нее создалось впечатление, будто Ганс на протяжении долгого времени таскал тяжелые мешки в порту. Он еще больше похудел, если подобное вообще можно себе представить, осунулся, и только глаза лихорадочно горели. А потом эти его вечные перепады настроения. Они-то и пугали фрау Коллин больше всего. Она погладила юношу по голове, распорядилась принести горячий шоколад и решила серьезно с ним поговорить.

«Вам необходимо поехать отдохнуть. Может быть, навестите кого-нибудь из своих друзей?». Андерсен пришел в восторг от этой идеи. И как он сам до этого не додумался? Во-первых, он с удовольствием съездит в Оденсе и навестит мать. А еще... За эти годы произошло немало печального в жизни его близких. И самое трагичное — это смерть бабушки. Поэтому, как только он приедет в родной город, он тотчас отправится на ее могилу. Затем из небольшой суммы, полученной после публикации книги, отдаст часть денег матери. Из писем полковника Ганс узнал, что дела у Йоргенсена идут из рук вон плохо, мать по-прежнему стирает белье и пьет куда крепче, чем раньше. От этих мыслей Андерсену стало грустно. Ему показалось, что призрак Оденсе никогда не оставит его, как бы высоко он ни поднялся. Он всегда будет с ним, а еще точнее, он пронесет его в себе через всю жизнь.

Но тут фру Коллин вернула его к действительности. Она спросила, есть ли у Ганса Христиана друг, которого бы он хотел навестить? Ганс приободрился. В самом деле, он так давно хотел повидать Кристиана Войта, который жил в Ютландии! Там ведь уже наверняка тоже известно о его книге! И его мысли сразу же перескочили на книгу. А вдруг в Ютландии критики плохо приняли его шедевр? О нет, только не это! Он не переживет, если газеты и журналы будут скептически отзываться о его детище!

С этими мыслями он помчался в дом адмирала Вульфа. И едва ли не с порога сообщил обо всем Гетти. Девушка пришла в восторг от того, что он отправится в путешествие. Гансу уже давно был необходим отдых. Она преувеличенно расхваливала перспективы предстоящей поездки, стараясь скрыть грусть, нахлынувшую на нее оттого, что скоро они, пусть и на время, но расстанутся. Сердце защемило, предвещая беду. И девушка не могла найти здравомыслящих объяснений своим дурным предчувствиям. А Ганс, разумеется, этого не замечал. Он весь был поглощен мыслями о предстоящих критических статьях и встречей с родными.

Оденсе, куда Ганс решил приехать в самом начале своего путешествия, разочаровал его. В дымке воспоминаний он казался прекрасным и желанным местом для путника, много лет не бывшего здесь. В действительности же ничего не изменилось. Ничего, кроме мест, которые особенно были близки Андерсену. Шпиль церкви Святого Кнудта, темный буковый лес, богадельня. Вот, пожалуй, и весь перечень того, с чем рад был столкнуться молодой писатель.

Теперь ему было смешно вспоминать свои надежды на возвращение. В Копенгагене ему казалось, что все горожане будут почтительно приветствовать первого поэта, приехавшего в их городок. Но, увы, они так же, как и много лет назад, торопились по своим делам, и поэзия по-прежнему мало их волновала. А он шел по дорожке вдоль реки и торопился попасть к месту, где на скользких прибрежных камнях женщины по обыкновению стирали белье. Конечно, сегодня там никого не было. Значит, мать дома, и он поспешил на угол Монастырской улицы. Он прошел мимо дома мясника, увидев через распахнутое окно, как тот сидит в кресле и курит свою трубку, а его жена и дочь обмениваются последними новостями городка. Андерсен прошел мимо, высоко подняв воротник пальто. Ему уже расхотелось быть узнанным в Оденсе, и он хотел только быстрее попасть домой.

Правда, новость о его приезде все же распространилась довольно быстро. И когда он уже подходил к дому, все соседи выскочили на улицу, чтобы посмотреть на него. Просто так, из чистого любопытства. Ганс, не обращая внимания на их взгляды, вошел в маленькую комнатку, служившую в их доме прихожей. Там было темно. Но очертания предметов остались точно такими, какими рисовала его память. Стол все так же стоял, где и раньше, и на скатерти Ганс увидел несколько серых крошек. На секунду у него сдавило сердце. Увиденное выглядело так, будто он только вчера отсюда ушел. И Ганс поторопился в соседнюю комнату.

Кровать по-прежнему занимала свое место в углу, и стулья стояли точно так же, как и перед его отъездом. Кофейник был наполовину наполнен, но поленья в камине давно остыли. Он посмотрел на окна. Теперь Андерсен стал замечать изменения, произошедшие за время его отсутствия. Когда-то белые занавески на окнах превратились в серые тряпки, уродливо прикрывающие стекла, он перевел взгляд на верстак Йергенсена. Тот стоял забытый и заброшенный своим хозяином. Да... Раньше в этом доме жили мужчина и женщина, и они были по своему счастливы. А сейчас этот дом пуст, жизнь покинула его.

Чувство опустошения охватило Андерсена. Что ж... Может быть, этот дом и был когда-то его, но очаг давно погас. Ганс машинально сделал несколько шагов и подошел к столу. И только теперь он заметил какое-то движение на кровати, отгороженной от середины комнаты занавесками. Его взгляд остановился на грязном куске материи. Андерсен вздрогнул, у него тотчас промелькнула нехорошая догадка, но он постарался ее побыстрее прогнать и перевел взгляд туда, где раньше была полка с книгами. К своему удивлению, он не обнаружил ни Шекспира, ни Хольберга, ни даже Библии. Видимо, мать продала все. Ганс стоял не дыша. Но на этот раз занавески широко распахнулись. И перед ним возникла обрюзгшая женщина с мутным взглядом. В ней с трудом можно было узнать Анну-Марию. Она попыталась встать с кровати, но это оказалось не так просто. Он поспешил к ней, попытался обнять и тут понял, что мать не узнает его.

Нелепость и горечь ситуации стали доходить до него постепенно. Гансу пришлось несколько раз повторить, что он ее сын, приехал в Оденсе на несколько дней. Анна-Мария наконец-то поняла смысл произносимых им слов. Она прижала Ганса к себе и расплакалась. Эти мутные слезы, катившиеся по давно немытым щекам женщины, перемешивались с пьяной икотой и производили не столько тягостное впечатление, сколько отталкивающее.

Анна-Мария рассказала ему, что после его отъезда работы в Оденсе становилось все меньше и меньше. Йергенсен стал мрачнее тучи и чтобы хоть как-то унять тоску, стал прикладываться к бутылке все чаще и чаще. «А точнее вы оба», — подумал Ганс Христиан. Мать тем временем продолжала свою грустную сагу. И вот настал день, когда Йергенсен собрал вещи и ушел. Он не дает ей теперь ни гроша. Белье тоже эти зазнавшиеся дамы перестали доверять ей стирать, и теперь она моет бутылки у аптекаря, тот дает ей немного денег, которых едва хватает на хлеб. Может быть, теперь Ганс, когда он стал богатым, даст ей денег и избавит от нищеты? Но Ганс молчал. Денег у него практически не было, и даже оставь он ей все, что выручил за книгу, она все равно пропьет их в один день. Анна-Мария по-своему расценила его молчание. Покачнувшись, она всем своим грузным телом упала на стул, уронила голову на руки и разрыдалась в полный голос. Неожиданно Ганс Христиан почувствовал такую неприязнь, что ему стало даже стыдно. Его мать, которую он так горячо и нежно любил прежде, превратилась в совершенно чужую, пропащую женщину. И что еще хуже, она перестала его любить. Ей нужны только деньги, чтобы покупать выпивку.

В этот момент на полу показалась мышка. Она выбежала из своей норки и посмотрела на Ганса Христиана своими маленькими стеклянными глазками. Забавно... А вдруг это прапраправнучка той мышки, с которой он разговаривал в детстве на чердаке и для которой рассказывал свои первые истории. Мышка, видимо не заинтересовавшись Гансом Христианом, махнула хвостиком и снова скрылась в своей норке. Анна-Мария, видимо, заснула, о чем возвещал ее храп. Он уже хотел вытянуть руку, чтобы разбудить ее, но передумал. Вряд ли это нужно кому-либо из них. Она опять начнет просить денег... Что ж... Их он и так оставит. Немного, но почти все, что у него есть. Ганс вытащил бумажник и достал оттуда несколько купюр, затем положил их на стол. Нужно будет рассказать об этой встрече Карен, когда он вернется в Копенгаген, возможно, вместе они придумают, как спасти мать. Может быть, они заберут ее в столицу и будут вместе ухаживать за ней.

Он стоял и размышлял над этим. Но чем дольше он об этом думал, тем яснее понимал, что никуда мать не переедет. Да и с Карен отношения в последнее время стали уже не те. Он вообще никому не говорил, что у него есть сестра, и делал все, чтобы новые знакомые о ней не узнали. Как бы он хотел здесь, в этой грязной комнате, похоронить свое прошлое навсегда.

Он взял свою шляпу и вышел на улицу. Соседи, высунувшиеся из своих окон, казались ему бледными пятнами, которые точно блики отбрасывает его прошлая жизнь. До такой степени ему было грустно и тоскливо, что не хотелось даже ни с кем здороваться. Натянув шляпу поглубже, Ганс Христиан Андерсен хотел только одного: побыстрее дойти до площади у церкви Святого Кнудта, сесть в дилижанс и уехать. Но каково же было его удивление, когда ноги сами привели его к сельскому кладбищу. Он подошел к той части, где хоронили бедняков, и стоял там несколько часов. Ганс мысленно рассказывал бабушке и отцу все, что произошло с ним за последние годы, искренне сокрушаясь по поводу того, что бабушка уже не может ему помочь. В этот момент ему показалось, что ветерок пробежал до кронам деревьев, и в шуме листвы Ганс разглядел лицо бабушки. Было темно, и Андерсен зажег спичку. Внезапно пламя резко увеличилось в объеме, оно росло у Ганса на глазах, и внутри его совершенно отчетливо продолжало виднеться бабушкино лицо. Она стояла, улыбаясь и протягивая Гансу руки. Ее глаза сияли, и вообще она выглядела очень счастливой. Андерсен бросился к ней. Сейчас он отдал бы весь нынешний успех литератора и будущую славу за один только вечер с ней. Она бы подсказала ему, как лучше поступить с матерью и как постепенно разорвать отношения с Карен. Но пламя быстро погасло. Ганс зажег еще одну спичку, но, увы, бабушка больше не появлялась. Он уныло побрел прочь от кладбища. По дороге Андерсен думал о том, что вся его жизнь была борьбой против его рождения. По воле обстоятельств он был вынужден жить в грубой и безобразной действительности, хотя на самом деле стремился к прекрасным вещам. И что же он в итоге получил? Все его мечты, все амбиции разбил город детства. Ведь именно здесь он хотел найти тепло, понимание и любовь. А нашел мать, потерявшую человеческий облик. Вот и ответ на все его честолюбивые мечты. И как можно возвыситься над своим домом, над тем, что является для него родным и незыблемым.

Андерсен сам не заметил того, как подошел к самому большому дому в соседней деревне. В нем жили старые люди из семей, которые могли себе позволить содержание здесь престарелых родителей. Вокруг дома был разбит небольшой сад, да и само место выглядело чистым и опрятным. Андерсен вошел в этот дом. Его встретили очень радушно и пообещали за небольшую плату заботиться о его матери. Он немного задумался над тем, действительно ли здесь ее будут кормить и при необходимости ухаживать, если она вдруг заболеет? А в дневное время Анна-Мария сможет навещать своих приятельниц. Все вроде бы складывалось удачно. Вот только отчего-то у него защемило сердце. Но тем не менее все-таки он согласился.

А на следующий день он уезжал в Ютландию, и мнение местных критиков о его книге заботило Андерсена намного больше, чем проблемы, связанные с матерью. Но переживал он зря. В Ютландии книгу приняли хорошо, и ни одно критическое замечание не испортило радостного настроения Андерсена. Спустя несколько дней он уже стоял возле дома Войта. Позвонив в колокольчик, он не сразу сообразил, что дверь открыли. Перед ним стояла очень красивая девушка и приветливо улыбалась. Как всегда, видя хорошенькую женщину, Андерсен смутился и густо залился краской. Он прошел в прихожую и зацепился тростью за тяжелую деревянную вешалку. И тотчас Ганса накрыла гора макинтошей. Девушка помогла гостю выбраться наружу и весело засмеялась. Андерсен смутился еще больше и оттого скороговоркой произнес: «Я Ганс Христиан Андерсен, хотел бы увидеть господина Войта... Но если его нет дома...» Девушка успокоила его. Брат, конечно, дома и давно ждет его. А она младшая сестра Кристиана — Риборг. После этого короткого разговора они прошли в гостиную.

Риборг с первой же секунды поняла, что известный поэт всего лишь мальчишка-переросток. А ему казалось, что никого прекраснее он в жизни не видел. Она была такой яркой и так отличалась от дам, которых он знал в Копенгагене, что Андерсен немедленно влюбился и весь недолгий отпуск пытался неуклюже ухаживать за ней. Старая тетушка и брат девушки с умилением наблюдали за воркующей парочкой. Риборг с удовольствием принимала его ухаживания. Она звонко смеялась его шуткам, и на щеках у девушки появлялись забавные ямочки. А потом он часами читал ей свои стихи, и девушка невольно попала под его обаяние. Войт не придавал особого значения тому, что сестра кокетничает с Андерсеном. Он и его тетушка считали это невинным флиртом, который, как водится, проходит без всяких последствий. Но они ошиблись. Когда Риборг подарила Андерсену перед его отъездом прощальный букет, он пообещал хранить его всю жизнь. А еще добавил, что она самая умная, самая добрая и, конечно, самая красивая девушка. Поэтому героиня его нового романа, безусловно, будет Риборг. Девушка была счастлива и сказала, что Андерсен навсегда покорил ее сердце. Ганс уехал в Копенгаген.

А девушка принялась готовиться к своей свадьбе с аптекарем. Уже в дороге Андерсен то впадал в тоску, то успокаивал себя надеждами на скорую встречу с Риборг в Копенгагене.

Вернувшись в столицу, все свои любовные тревоги и сомнения Андерсен обрушил на Гетти. Увлекшись собственными страданиями, Ганс не замечал, как две морщинки предательски проявились на ее лице. Она терпеливо выслушивала его тирады, все ниже и ниже склоняясь над вечными пяльцами. Наверное, впервые Гетти думала не о том, как утешить его, а о том, чтобы не выдать собственные чувства.

Но вот Войт и Риборг приехали в Копенгаген. И при первой же их встрече Кристиан Войт понял, что Ганс смертельно влюблен в его сестру. «Надо же! Как все обернулось! Кто бы мог подумать!» — думал Войт и не понимал, как же так Ганса угораздило. Ведь Риборг давно помолвлена. И как теперь об этом сказать ему половчее? А пока Андерсен опять читал девушке стихи и грезил об их счастье. Он был полон самых серьезных намерений. Но вот незадача... Риборг девушка из состоятельной семьи, и вряд ли ее родители дадут согласие на брак с нищим сочинителем. Что же ему делать? И он решил спросить совета у самого близкого друга — у Гетти.

Гетти пришла в ужас, узнав, что ради женитьбы на Риборг он готов бросить писать. Не выбирая выражений, она высказала Андерсену все, что думала о его чувствах и разных бредовых идеях. Ганс тоже в долгу не остался и съязвил, что уж если Гетти не дано испытать подобные чувства, то нечего злиться на других. У Гетти пяльцы выпали из рук. И уже перестав контролировать себя, она зло сказала: «Перестань молоть чепуху!» «Что ты понимаешь в любви?! Ты!..» — выкрикнул Ганс. А потом с силой хлопнул дверью, выбежал на улицу и пообещал себе больше никогда не приходить к этой взбалмошной фрекен Вульф.

Ганс мучительно искал повод, чтобы открыться в своих чувствах и наперекор всем сделать предложение. И все же... Он понимал, что явно погорячился с Гетти. И еще... Именно в эти дни он совершенно четко понял одну вещь. Он мог голодать, мог бедно одеваться, мог жить на чердаке, но... Он не мог не писать. Ему это было так же необходимо, как и дышать! Нет, даже ради любви к Риборг он не бросит писать. Он просто не в состоянии этого сделать, это все равно, что похоронить себя заживо.

А тем временем Войт пришел к Гансу и, стараясь говорить как можно тактичнее, рассказал о помолвке Риборг. Это известие было подобно грому, прозвучавшему над головой Андерсена и повергшего его в бездну отчаяния. Но после, придя в себя, Ганс по-иному посмотрел на эту ситуацию. Он напишет Риборг письмо. Напишет о своих чувствах, об одиночестве. О том, как невыносимо тяжело быть одному и знать, что даже при самом оглушающем успехе тебе не хватает самого главного... Запаха кофе по утрам, сияния любимых глаз, которые смотрят и понимают тебя прежде, чем ты успел что-то произнести вслух. В общем, простого человеческого тепла и заботы. Мысли Андерсена без удержу рвались на бумагу. «Не делайте меня несчастным! Я не могу жить без вас! Я сделаю все, что пожелаете вы и ваши родители!» И, дописав письмо, он запечатал его, не перечитывая.

Риборг была в смятении. Ганс кидал к ее ногам не только свою жизнь, но и свое будущее. Он предлагал ей разделить и взлеты, и падения, которые уготовит ему судьба. Но, Господи, она не давала ему ни малейшего повода! Конечно, ей было лестно, что она вскружила голову поэту, но ни на миг девушка не думала, что это серьезно с его стороны. Так что же теперь делать? Риборг призадумалась... С одной стороны, сын аптекаря никогда не питал к ней столь сильных чувств, а с другой... С ним ее ждала тихая, спокойная, размеренная жизнь. Такая, которую прожили и ее мать и бабушка. К тому же Андерсен прав, судьба писателя столь переменчива, и кто знает, что ее ждет с этим мечтателем. Девушка взяла перо и стала писать ответ: «Герр Андерсен! При всем моем уважении к вам, я не могу ответить на ваши чувства. Внезапный отказ разбил бы сердце моего жениха, а я не вправе этого делать. В моем распоряжении только чувство дружбы, не могли бы вы удовлетвориться им? Я от всей души желаю вам поскорее утешиться и забыть меня».

Риборг и Войт уехали. Андерсен даже не стал прощаться с ними. Он сидел у себя в каморке и сотый раз перечитывал ответ девушки. Он знал его наизусть, но все же не мог отложить письмо. Душу постепенно схватывал холод... Наконец он встал и прошелся по комнате. Медленно подошел к окну и стал смотреть на ночной город. А может быть, Риборг права? Что он может ей предложить? Ему приходится работать, как каторжному, по двенадцать часов в сутки. И если он женится, что он сможет дать своей семье? Полунищенское существование и нужду, через которую прошел сам? Ведь труд писателя такой неблагодарный... Он отошел от окна, взгляд его упал в зеркало... Боже! Наивный! Как только он смел надеяться? Нет, никогда эти благородные господа не посмотрят на него как на равного! Но самое ужасное заключалось в том, что сейчас случайный взгляд в зеркало объяснил ему причину ее отказа. Он тотчас понял, почему она отвергла его. Да и кто мог бы полюбить жалкого уродца?! Не будет ему счастья здесь. Прочь из этого города, из этой жестокой страны. Только вначале нужно обязательно помириться с Гетти.