Дочь болотного царя

Дания: Брённерслев — Аггерсунн

Отсканируйте QR-код, чтобы открыть электронную карту

Казалось бы, зачем сказочнику достоверность? О цельности научной, исторической и художественной картины мира задумывается даже далеко не всякий фантаст (за это мы и любим Лема: попробуй подкопайся, скажем, к «Непобедимому»). Но ведь сказка — совсем другой жанр, она по определению ложь с намеком, ей достоверность должна только вредить. Достоверность приземляет и зашоривает... Или нет?

Коварство реальности Андерсена — в ее двухслойности, причем по нескольким направлениям сразу. Проблематика взрослая — стиль детский. Декорации реальные — история вымышленная. У военных это называется «тандемным боеприпасом»: первая часть пробивает внешний слой защиты, вторая — броню. Мозг взрослого человека сопротивляется сказке, потому что умеет отличать реальное от нереального, но стоит добавить немного достоверности — и в нем загорается лампочка «верю», а сказке только этого и надо. Главная сложность — сделать так, чтобы поверил, иначе сказка впустую размазывается по скорлупе.

«Впервые слышу, что для редактирования газеты необходимо что-нибудь знать», — напишет в 1870 году Марк Твен, предвосхищая анекдот про чукчу-писателя. Но Андерсен не из этих. Он любознателен и въедлив. Достоверная сторона его реальности подкреплена источниками, и это усыпляет бдительность даже самых образованных скептиков. По его сказкам можно играючи изучать историю, географию, литературу — но в «Дочери болотного царя» он безо всякого преувеличения превзошел сам себя. Сюжет истории сшит сразу из двух фольклорных мотивов — «Лебединого одеяния» и «Агнете и водяного»¹. Викингский быт срисован с датских переводов исландского эпоса. Африканские пейзажи — с современных Андерсену травелогов. Даже маршруты сезонной миграции птиц выверены по орнитологическим справочникам — все как в аптеке. Сказочный перфекционист.

Привязка к маршрутам миграции птиц делает «Дочь болотного царя» самой географически протяженной из сказок Андерсена: два места действия в ней разделяет около четырех тысяч километров. Но если южная оконечность маршрута нам и без Андерсена хорошо знакома (все мы немножко аисты, да и «Приключения капитана Врунгеля» читали), то северная, наоборот, загадочна и полна сюрпризов.

Например, Дикое болото (Vildmose), о котором пишет Андерсен, до Первой мировой войны было одним из самых крупных болот европейского северо-запада. Сейчас его больше нет — остались только пара сотен гектаров заповедника да музей в Брённерслеве (Branderslev). История осушения Дикого болота почти курьезная: спровоцировали этот процесс — кто бы мог подумать — действия германского флота в ходе Первой битвы за Атлантику (1914—1918); «неограниченная подводная война» парализовала тогда импорт Данией английского угля, и датчанам пришлось вспомнить о главном богатстве Болотного царя — торфе. На осушенной территории впоследствии разгулялся агропромышленный комплекс, и сейчас о былом величии андерсеновского героя напоминают только топонимы на дорожных указателях да торговая марка местного картофеля («Vildmose Kartofler»). Хотите посмотреть, как все было раньше, — заезжайте в Брённерслев, все равно по дороге в Скаген (см. главу про «На дюнах») мимо не проедете.

Гнездо аистов находилось на крыше бревенчатого дома викинга.

С домом викинга² (Илл. 1), на крыше которого гнездились аисты, еще интереснее — целый квест. По Андерсену, дом стоял «недалеко от болота, над самым Лим-фьордом», то есть либо на берегу, либо почти на берегу, в десятке-другом километров западнее Ольборга (Alborg). Правда, поскольку все перемещения героев к Дикому болоту и обратно происходят по воздуху, не очень понятно, который берег — северный или южный — имеется в виду. Крутизна берегов (Андерсен пишет, что Хельга «бросалась во фьорд с обрыва») понимания не добавляет: оба берега Лим-фьорда в этом месте одинаково низкие, и обрывов там никаких нет. Единственная подсказка, за которую можно было бы уцепиться, — это то, что сбежавший из плена священник собирался отвезти Хельгу в Хедебю (Hedeby) к святому Ансгарию³. Если предположить, что пленник понимал, где он находится, — иначе как он вообще собирался попасть в Хедебю? — то он также знал, что двигаться ему надо на юг. При этом у Андерсена не сказано, что беглецы переправлялись через фьорд, из чего можно заключить, что дом викинга находился все-таки на южном берегу. Хотя, возможно, они как раз искали переправы с северного берега (ширина Лим-фьорда в тех местах достигает нескольких километров — вплавь его не преодолеешь), когда наткнулись на разбойников.

В общем, куда конкретно ехать за «теми самыми» впечатлениями, по тексту не очень понятно. Но где еще искать зацепки? Может быть, у археологов? Андерсен неспроста поселил своих воинственных героев именно на берегах Лим-фьорда: в тех местах действительно были поселения эпохи викингов. Лим-фьорд был удобен для сбора флота перед морскими вылазками — во-первых, на запад, к Британским островам («только за море махнуть» — оттуда и был родом пленный священник), во-вторых, на восток, к берегам Швеции, а в-третьих, еще и на север, в сторону Норвегии⁴. В общем, лучшего места для пиратской базы было просто не найти. Несмотря на это, осязаемых свидетельств присутствия викингов на берегах Лим-фьорда до наших дней дошло крайне мало — если быть точным, то всего два. Оба они расположены как раз на северном берегу — это Холмы Линнхольм (Lindholm Høje) (Илл. 2) к северу от Ольборга и кольцевая крепость Аггерсборг (Aggersborg) чуть западнее нынешнего Аггерсунна (Aggersund). Вот только раскопки этих мест начались лишь в XX веке, так что Андерсен никак не мог пользоваться их материалами в качестве источника. Однако если вам захочется ощутить себя аистом и увидеть вживую максимально близкие к сказочным декорации, то вам туда. Аггерсборг, правда, несколько анахроничен: его датируют концом X века, а события «Дочери болотного царя», судя по церкви Святого Ансгария и пиршеству викингов во славу «тогдашних богов»⁵, происходили где-то в конце IX. Ну да это, наверное, и не так важно с точки зрения погружения в атмосферу: что такое сотня лет на Севере?

Говоря о викингах, нельзя не рассказать еще одну любопытную историю — о том, в кого главная героиня уродилась такой злюкой: болотный царь здесь, оказывается, совершенно ни при чем. Одним из источников, по которым Андерсен восстанавливал декорации эпохи викингов, была... исландская «Сага о Ньяле». Поначалу поверить в это трудно, но когда перечитываешь оба текста с пристрастием, несколько раз протираешь округлившиеся глаза. Например, в «Саге о Ньяле» есть момент, когда жена одного из героев, Гуннара, в голодную зиму отправляет раба на соседний хутор украсть сыра и масла. Кражу, однако, раскрывают, и Гуннару приходится расплачиваться. Скомпенсировав ущерб и помирившись с соседями, он награждает жену пощечиной, которую та обещает при случае припомнить. Когда же впоследствии на их дом нападают враги, у Гуннара в бою рвется тетива лука, и он просит жену сплести ему из своих волос новую, потому что врагов слишком много и без лука их не одолеть. Жена расценивает это как удобный случай для мести и отказывается помочь — в результате Гуннар погибает. А теперь вспомните: в «Дочери болотного царя» Хельга сначала угрожает своему приемному отцу отомстить за полученную от него когда-то пощечину, а затем сплетает из пряди собственных волос тетиву для лука. Кроме того, издеваясь над пленным священником, она обзывает его «безбородым» — это тоже есть в «Саге о Ньяле». Короче, хотите верьте, хотите нет, но прототипом андерсеновской Хельги была не кто иная, как Халльгерд Длинноногая! (Это, кстати, отличный повод поехать за атмосферой еще и в исландский Хвольсвёдлюр (Hvolsvöllur), — правда, там начинается уже совсем другая сказка.)

Следуя за развитием сюжета, так и тянет отправиться за главной героиней дальше, через Альпы и Средиземное море в Африку — но увы: с момента встречи Хельги с матерью на Диком болоте история резко теряет свою топографическую привязку. Это и понятно: Андерсен никогда не был в Египте и писал африканскую часть, что называется, «на материале». Следы использованных им источников теряются, так что поискать предполагаемый дворец Хельгиного дедушки теперь можно, разве что отправившись в круиз по Нилу. Зато на севере, в Дании, можно запросто увидеться с прототипами египетской принцессы и Болотного царя, то есть с Агнете и водяным, с которых все и началось. Захотите их навестить — когда будете в Копенгагене примерять «калоши счастья», по дороге в Христианову гавань задержитесь на Высоком мосту, перегнитесь через перила с восточной стороны и поглядите в воду. А еще лучше — сделайте это ночью.

Илл. 1. Реконструкция викингского «длинного дома» в Ютландии⁶

Илл. 2. Холмы Линнхольм⁷

Примечания

1. «Лебединое одеяние» взято в пересказе Хенрика Херца, а с сюжетом про Агнете и водяного Андерсен в свое время упражнялся сам.

2. В оригинале — «bjælkehuus», то есть именно что классический викингский «длинный дом», а вовсе не «замок», как в переводе супругов Ганзен.

3. Хедебю (дат. Hedeby, нем. Haithabu, Haddeby) располагался неподалеку от нынешнего города Шлезвиг, на берегу фьорда Шлей (нем. Schlei, дат. Slien), и там действительно находилась первая в Дании христианская церковь, построенная святым Ансгарием в середине IX века.

4. Фото: «Viking Longhouse — Reconstruction in Jutland» by Eric Gross (собственная работа) (кадрировано); лицензия: CC-BY 2.0 (https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/); источник: Flickr.com, фотопоток пользователя hozho.

5. В те времена перешеек между Лунд-фьордом (Lund Fjord) и проливом Скагеррак (Skagerrak) пересекала судоходная протока; сейчас ее больше нет.

6. Это значит, что действие сказки происходит не ранее 850 года, когда была возведена церковь Святого Ансгария, но до принятия Данией христианства, то есть до середины X века.

7. Фото: «Lindholm Hoje» by Marcus Meissner (собственная работа) (кадрировано, переведено в градации серого); лицензия: CC-BY 2.0 (https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/); источник: Flickr.com, фотопоток пользователя marcusmeissner.