Глава 8. Сказки

— Ну, как дела? — спросила Тень.
— Увы, — отвечал ученый. — Я пишу об истине, добре и красоте, а никому до этого нет дела. Я просто в отчаянии. Меня это так огорчает.
— А меня нет, — сказала Тень. — Поэтому я так толстею, а это самое главное! Да, не умеете вы жить на свете. Еще заболеете, пожалуй. Вам надо попутешествовать.

Г.Х. Андерсен «Тень»

Несмотря на оглушительный успех романа, Андерсен не был счастлив в полной мере. Он очень волновался о судьбе первого сборника сказок, который вышел почти одновременно с «Импровизатором». Издатель не мог скрыть своего беспокойства по поводу того, что сказки расходятся не очень хорошо. И Андерсен от этого впал в новый приступ депрессии. Он вспоминал, как, работая над этим сборником, брал ножницы, и вскоре из листа бумаги появлялась фигура старой ведьмы, летящей на помеле, у которой на носу сидел крошечный человечек, или изящная балерина, стоящая на одной ножке, или длинноногий аист, сидящий в своем гнезде. И, разумеется, о каждой вырезанной фигурке ему было что рассказать. Он хотел пересказать на свой лад истории, что рассказывала ему бабушка и ее подруги в богадельне. Хотелось сохранить неповторимое очарование живой речи и обязательно ввести в рассказ множество подробностей из обычной жизни, ведь детское воображение так нуждается в них.

Вот, например, замечательная история о бедном солдате. Он так ее и начнет: «Шел солдат по дороге: раз-два! раз-два! Ранец за спиной, сабля на боку. Он шел с войны домой». Так пришел и его отец домой, и многие, многие другие. Они отдали войне свое здоровье, а взамен ничего, кроме болезней и нищеты, не получили. Важные господа смотрели на солдата с пренебрежением, ведь у него не было ни гроша за душой. Все его имущество состояло из обгорелой трубки да старого огнива, добытого в ведьмином подземелье. И все-таки солдат сделался королем и женился на прекрасной принцессе из медной башни. Старое огниво сослужило своему хозяину хорошую службу... Уже судьи были готовы казнить его за то, что он осмелился полюбить принцессу, да не тут-то было. Ударил солдат по кремнию огнива — и вмиг появились три огромные собаки, похватали они судей, придворных и самого короля с королевой и подбросили их высоко-высоко. Ну, те упали и разбились на мелкие кусочки. Тут народ и объявил солдата королем.

Почти сразу за «Огнивом» появилась еще одна сказка: «Стойкий оловянный солдатик». В ее первых же фразах звучат два доминирующих мотива произведений Андерсена, которые будут потом повторяться. Первый — радостный и светлый, связанный с красотой и чудом. «Было когда-то на свете двадцать пять оловянных солдатиков... Они были очень красивы... ЧУДО что за солдатики!..», «Ах, оловянные солдатики!» — закричал маленький мальчик и от радости захлопал в ладоши». А второй — грустный, печальный и даже иногда скорбный. «Они лежали, все двадцать пять, в картонной коробке. В ней было темно и тесно... Двадцать четыре были совершенно одинаковые, а двадцать пятый солдатик был одноногий».

Этим сочетанием радости и света с чувством боли и грусти будут всегда отличаться сказки Андерсена. Но именно эта особенность и находила отзвук в душах детей и взрослых, которые читали взахлеб эти волшебные истории. Поэтому и не удивительно, что столько людей задают себе почти одинаковые вопросы: «Почему погибает оловянный солдатик, почему так сложилась его судьба?». Вообще-то даже г-н Мольбек, его самый суровый критик, отмечал, что тема судьбы является центральной во многих произведениях Андерсена. И это было близко многим его соотечественникам, ведь в Дании в середине XIX века вера в сверхъестественные силы была сильнее, чем где-либо. И фатализм считался вполне обычным взглядом на жизнь.

Но вернемся к одной из сказок самого Ганса Христиана. Ведь именно она претерпела множество изменений, и именно в ней в конце концов отразились далеко не простые отношения с Гетти, подарившей ему много лет назад оловянного солдатика. А он в ответ презентовал ей бумажную балерину, стоявшую на одной ножке. Гетти всю жизнь хранила эту фигурку, считая ее самым ценным, что у нее было. А после ее смерти фигурки наконец-то соединились у сказочника. Теперь их ожидали вечность и блаженство.

Итак, главный герой — это, конечно, оловянный солдатик. И чтобы читатель сразу мог понять его характер, Андерсен показывает внутренний монолог солдатика, через который раскрывается то, что он считает самым важным в его душе. А точнее, его отношение к прекрасной девушке. Пораженный красотой танцовщицы и сразу увидевший их сходство, пусть пока внешнее, он как завороженный смотрел на нее. «Барышня стояла на одной ножке, вытянув руки, — она была танцовщицей, — а другую ногу подняла так высоко, что наш солдатик совсем не мог видеть ее и подумал, что красавица тоже одноногая, как и он». И оловянный солдатик подумал: «Вот бы мне такую жену! Да только она, наверное, знатного рода. Вон в каком прекрасном дворце живет. А мой дом — простая коробка, да еще набилось нас в эту коробку целых двадцать пять солдат. Ведь ей там не место! Но познакомиться с ней все же не помешает». Мечта калеки о союзе с таким же, как и он, физически неполноценным существом, — именно тот вариант, который устроил бы и самого сказочника. Ведь намного позже он поймет, что единственная женщина, которая его любила и принимала таким, каким он был, со всеми фобиями и перепадами настроения, была сама отмечена физическим уродством. Он очень хотел надеяться, что в этом союзе двух людей, прошедших сквозь одинаковые страдания, вполне возможен хеппи энд. Или иными словами, им будет даровано счастье, примиряющее аномалию с нормой жизни. Полноценное существование без комплексов и ощущения ущербности.

Но потом Андерсену показалось, что при таком положении вещей сказка получится однобокой, и он решил усложнить интригу. Пусть балерина будет стройной и прекрасной, а солдатик одноног. Могут ли они быть счастливы? Да, отвечает автор. Истинное чувство не видит решительно никаких преград к их гармонии. И что значит в сравнение с этим упрямый разум обстоятельств — падение, плавание по канавам, путешествие в рыбьей утробе или даже бездумная рука, швыряющая солдатика в огонь.

Андерсен готов во имя счастья испепелить свои безмолвные игрушки, и для этого всегда найдется порыв ветра, который поможет сплавить в единое маленькое сердечко кусочек олова и бумажную тень. Поэтому он подвергает героя различным испытаниям. И самые страшные из них таятся в самом герое. Увлеченный своим чувством, солдат забывает о воинском долге, о своем главном назначении на земле. Он хочет только одного — быть с прекрасной танцовщицей. Но душу его терзают сомнения. Сможет ли она полюбить его? И вот он, как и его создатель, вступает в извечный спор между рассудком и сердцем. Разум шепчет солдатику о нереальности осуществления своего желания, а сердце... Оно советует не отказываться от своей любви. Этими размышлениями Андерсен на протяжении всей сказки пытается сказать читателям, что в человеке изначально заложено добро и зло, ибо такова человеческая природа, и мы сами делаем выбор и несем за него ответственность. В каждом человеке есть внутреннее зло в виде низких чувств и мыслей, но все зависит от того, как сам человек относится к проявлению в себе этих низких чувств. Если он не стремится преодолеть их в себе, то сам оказывается в их власти, и тогда они управляют им, определяют его поведение, его поступки.

В это время в сказке Андерсена разворачивается параллельное действие. Вот уже наступил вечер. «Все люди в доме легли спать... когда наступила тишина, игрушки сами стали играть в гости, в войну, а потом устроили бал». Оказывается, что все игрушки живые и играют так же, как и дети. Но игрушки, как и люди, с беспечным равнодушием относятся к судьбам других. Поэтому солдатики не принимают участие в вечеринке. О них просто забыли. «Оловянные солдатики стучали в стены коробки, они тоже хотели выйти поиграть, да никак не могли приподнять крышку».

«Только одноногий солдатик и танцовщица не двигались с места. Она по-прежнему стояла на одной ножке, вытянув руки вперед, а он застыл с ружьем в руках, как часовой, и не сводил глаз с красавицы». В этой отдаленности от всех, в этой устремленности, в этом полете танцовщица и солдатик уже как будто были вместе, связанные невидимыми нитями любви. Красота танцовщицы оказала благотворное воздействие на душу оловянного солдатика, очистив ее от мелкого, пошлого, эгоистичного. И красавица теперь, конечно же, заметила его, ставшего часовым. Чудо зарождения таинственной и бескорыстной любви уже произошло.

И примечательно, что именно в этот момент, когда герои были так близки к счастью, из табакерки выскочил маленький чертенок и оглянулся кругом. «Эй, оловянный солдатик! — закричал чертенок. — Не заглядывайся на плясунью!» Но оловянный солдатик притворился, будто ничего не слышит. «Вот ты как! — сказал чертенок. — Ну, погоди же до утра».

А утром «одноногий наш солдатик полетел с третьего этажа вниз головой». И это первое же испытание он выдержал достойно. Застряв между булыжниками мостовой вниз головой и вверх своей единственной ногой, он не стал кричать и звать на помощь, так как «считал неприличным кричать на улице — ведь он был солдат и носил мундир». Даже в трудную минуту человек не должен унижаться, должен постоянно помнить о чувстве собственного достоинства, о своей чести.

Начиная с того момента, когда солдатик осознал свое высшее назначение, стал самим собой — часовым и одновременно человеком с чистой и бескорыстной любовью, уже до самого конца сказки во всех испытаниях он ни в чем не изменил себе: он «держался стойко, как полагается настоящему солдату», и во время опасного плавания в бумажной лодке по бурному каналу, и когда большая водяная крыса плыла за ним вдогонку, свирепо щелкая зубами, и когда он стал тонуть. «Он приготовился с честью погибнуть в страшной пучине» и в желудке у большой рыбы, которая проглотила его.

В этой молчаливой стойкости оловянного солдатика, в его поведении раскрывается истинно христианское отношение к миру: у него нет ненависти и злобы к «гадкому чертенку из табакерки», он не проклинает «уличных мальчишек», так легкомысленно и забавы ради пустивших его в опасное плавание, он со смирением принимает свою судьбу и стойко переносит все испытания, перед грозящей гибелью помня только о своей чести и «милой плясунье».

И вот произошло долгожданное чудо — как заслуженная награда солдатику за стойкость. Он снова оказался в комнате того же мальчика: «Вокруг были те же игрушки, а среди них гордо возвышался чудесный картонный дворец, и на пороге стояла красавица танцовщица. Она стояла по-прежнему на одной ножке, высоко подняв другую. Вот это стойкость!

Оловянный солдатик так растерялся, что из глаз у него чуть не покатились оловянные слезы, но он вовремя вспомнил, что солдату плакать не полагается. Не мигая смотрел он на танцовщицу, она смотрела на него, и оба молчали». Вот это «чудное мгновение» и есть, наверное, счастье: счастье узнавания, понимания и слияния родственных душ, счастье созерцания чистой красоты и бескорыстного служения этой красоте, счастье понимания высшего святого смысла своей жизни, «счастье жертвенной любви доброго сердца». Такое счастье не дается даром, не приходит само. Его нужно заслужить, выстрадать, пройти через искушения, победить зло в себе и достойно выдержать испытания внешнего мира.

«Вдруг один из мальчиков схватил оловянного солдатика и ни с того ни с сего швырнул в печку. Наверное, его подучил злой чертенок из табакерки». Возможно, мальчик увидел пока недоступную ему самому красоту и высокое чувство любви и мгновенно почувствовал желание разрушить, погубить, уничтожить все это, может быть, из зависти, ревности или других низких чувств.

А «прекрасная танцовщица», увидев, что солдатик тает в огне, «как бабочка, порхнула прямо в печку к оловянному солдатику», и оба они сгорают в огне. Этот мотив безмолвной, обреченной и в то же время непобедимой, самоотверженной, наперекор всем обстоятельствам всесильной любви, верной до конца, часто повторяется в сказках Андерсена. Его герои, казалось бы, беззащитные перед злом, проникающим в каждый дом, в каждую семью, полны великой нравственной силы, источником которой является истинная любовь. И здесь, как и во многих других сказках Андерсена, перед нами проходит тема столкновения двух сил — жестокости одних людей и душевной чистоты, стойкости, героической твердости других.

Воистину коллизия в шекспировском духе. И все же... Перед нами предстает абсолютно гениальная концовка — лаконичная правда, с которой Андерсен обустраивает фатальную судьбу оловянного Ромео и бумажной Джульетты. У них впереди целая вечность. Ганс Христиан Андерсен — великий сказочник: вечность «длинна, куда длиннее этой истории!»

Андерсен писал сказку, а копенгагенские сплетницы в это время судачили о том, кто станет в конце концов его женой. Конечно, блестящей партии ему не сделать. Он и беден, и некрасив, да и виды на будущее весьма неопределенные. Но вполне возможно, что какая-нибудь старая дева с приличным приданым или богатая вдовушка все же могли согласиться составить ему партию. Шутники спрашивали Андерсена, скоро ли состоится его помолвка с фру Бюгель, шестидесятилетней вдовой крупного коммерсанта. И Ганс, закусив губу, старался в тон отвечать им, что вот-вот уже на днях объявят о дне свадьбы. Он с черной тоской в душе выслушивал шуточки в свой адрес по поводу, что негоже столько лет ходить бобылем. И старался даже не подавать виду, насколько эти разговоры больно ранят его сердце. Ведь никто даже из близких знакомых не догадывался, насколько Ганс был одинок. Как тяжело ему было находиться в своем доме особенно по вечерам, когда черная тень одиночества подкатывала к горлу, грозя утопить Ганса в своих водах. И предательская мысль: «Неужто мне так и не спастись!» неотступно следовала за Андерсеном. Но иногда он откладывал в сторону перо и принимался мечтать о той единственной, что войдет в его жизнь и тотчас ее изменит. Он мечтал о девушке, чье лицо смутно видел в своих снах — нежная и ясноглазая, добрая и умная, она сможет понять его. Но, увы, время шло, а девушка из снов не торопилась встретиться с одиноким писателем. Конечно, Андерсен влюблялся. Как обычно. Страстно и безнадежно. Последним его увлечением была актриса Люсиль Гран. Правда, в этом случае Ганс сам очень быстро понял, что его чувства абсолютно безнадежны. Он нравился Люсиль, она ценила его как талантливого писателя, но как к мужчине была к нему совершенно равнодушна. Горькое разочарование снова поселилось в душе Ганса. Нет, видно ему суждено всю жизнь прожить одному.

Удивительно, что именно в эти дни судьба преподнесла ему своеобразный подарок. На вечеринке у друзей он случайно встретил Риборг. Ганс был шокирован, как быстро увяла ее красота. Риборг превратилась в бесцветную жеманную провинциальную даму. Она долго жала Гансу руку и щебетала, что он мог бы быть понастойчивее. Ведь тогда она была так молода и не могла свободно распоряжаться своими чувствами. А теперь вот как... Судьба и его и ее сложилась не вполне счастливо. Ганс что-то бормотал в ответ и краем глаза ловил лукавые огоньки, мелькавшие в глазах Гетти, которая тоже присутствовала на этом вечере.

Почти ночью он шел к себе домой. И сама собой у него родилась сказка, героиня которой была точь-в-точь Гетти. Его самый добрый и самый преданный друг. В Дании эта сказка называлась Томмелиза, а в России она известна как Дюймовочка. Однажды из лепестков тюльпана вышла крохотная девочка, которую ее приемная мать назвала Томмелиза. Испугавшись того, что может стать женой сына жабы, она отважилась отправиться в дальнее плавание на листке водяной лилии. Майские жуки, которые ее повстречали, были потрясены уродливостью девочки, ведь она была так не похожа на них. Потом судьба ее забросила к старой мыши, рассуждавшей в точности как копенгагеновские кумушки, всегда уверенные в правоте своей убогой мудрости. Желая девочке добра, мышь настаивала на том, чтобы та вышла замуж за состоятельного крота. И тогда в ее жизнь придет стабильность и достаток. Но Томмелиза хотела совсем иного, не такой она представляла свою жизнь. И вот однажды, преодолевая страх, она спасла от верной смерти замерзшую ласточку, и та в благодарность унесла Томмелизу в прекрасную солнечную страну. В этом чудесном крае, в больших белых цветах, у обломков мраморных колонн жил воздушный народ — эльфы. Томмелиза и сама была внешне похожа на эльфа. Но думала и чувствовала иначе. Не как волшебное существо, а как обычная земная девочка, которую небо одарило верным любящим сердцем.

Гетти пришла в восторг от этой сказки. Она не могла поверить, что эта чудесная история посвящена ей. И на какое-то мгновение ей показалось, что Ганс почувствовал к ней нечто неизмеримо большее, чем просто дружба. Но эта надежда длилась так недолго, что девушка не успела ее даже толком осознать. Уже в следующую минуту Ганс стал рассказывать ей о своей новой безнадежной влюбленности. Гетти устала слушать о его погонях за химерами и устала от его нежелания замечать ее чувства к нему. Поэтому она перевела разговор на тему о том, как критики встретили его сказки. Оказалось, что радоваться тут нечему. Они даже не удостоили вниманием ни его первые сказки, ни маленькую Томмелизу. И он по-прежнему возлагает свои надежды на романы. Кстати, именно сейчас он заканчивает роман о двух друзьях, который так и называется «О. Т».

В этом романе Ганс решил рассказать о своих непростых отношениях с Эдвардом Коллином. О том, как расхождения в характерах и взглядах на мир влияют на отношения двух молодых людей. Он хотел показать, как в различных условиях жизни формируются две противоположные натуры. Действие романа переносит читателя в совершенно разные миры. То Андерсен описывает студенческую вечеринку и почти без перехода переносится в графское поместье на острове Фюн, где гости графа ведут споры о роли идеи и формы в поэзии. А оттуда Ганс уводит читателей на берег оденсейской речки. Прачки скрашивают свой тяжкий труд разговорами за жизнь. И вот женщины, вытаскивая из воды белье огрубевшими руками, рассуждают о судьбе юной служанки, несправедливо обвиненной в воровстве и умершей в тюрьме. Эта служанка и была матерью главного героя — Отто. Его взял на воспитание строгий и нелюдимый помещик из Ютландии, а после его смерти ребенок остался совершенно один. Немудрено, что такое детство наложило свой отпечаток на характер Отто. Отсюда и вечные сомнения, терзающие юношу, и его неверие в собственные силы, и обостренная чувствительность.

Тем временем его друг Вильгельм рос в абсолютно ином мире. Он был с детства окружен улыбающейся природой Фюна и ласковыми лицами родных. И, соответственно, вырос жизнерадостным и в меру самоуверенным молодым человеком. И, словно этих различий между друзьями было недостаточно, судьба преподнесла им еще одно испытание. Отто имел неосторожность полюбить сестру Вильгельма — надменную красавицу Софию. Юноша страдает от безответной любви и тяжело переживает, когда София принимает предложение пошлого и мелкого человека, чьим единственным достоинством был мундир камер-юнкера.

К тому же положение юного Отто осложняется тем, что наглая и вороватая служанка в доме Вильгельма начинает шантажировать юношу. Она грозится рассказать всем о том, что они родные брат и сестра. Отто приходит в ужас. Но после надлежащей доли страстей и страданий тучи над героями рассеиваются. Сестрой главного героя оказывается бедная, но добрая Ева. И после того, как зарубцевалась сердечная рана Отто, молодой человек встречает свою настоящую любовь. Он завоевывает сердце кроткой Луизы.

В то время, когда Ганс работал над романом, в жизни его друга Эдварда Коллина произошли большие перемены. Он наконец-то решил сделать предложение Генриетте Тюборг, и девушка ответила ему согласием. Андерсен от души радовался за друга. Еще раньше он писал ему: «Пожалуйста, передайте от меня привет и в сотый раз скажите, что завидовал бы вам, если бы любил вас хоть немножко меньше».

Действительно, фрекен Тюборг всегда с пониманием относилась к Андерсену и всегда вызывала у Ганса искреннюю симпатию и даже восхищение. Поэтому Ганс нисколько не сомневался, что женитьба Эдварда на этой очаровательной девушке благотворно повлияет на их дружбу.

В это время Гетти спрашивала, закончен ли его роман и почему он решил назвать его «О. Т». Андерсен ей ответил: «Заглавие вовсе не надуманное, а самое что ни есть естественное. Отто Торступ — имя героя, но О.Т. еще означает название оденсейской тюрьмы, где умерла его мать. Эти две буквы были вытатуированы на плече мальчика». Гетти выражала надежду, что новый роман будет по достоинству оценен и критиками, и читателями. И не ошиблась. Роман «О. Т.» был удостоен похвальной рецензии «Литературного ежемесячника», а этого не было у Андерсена со времен выхода «Путешествия на Амагер».

Но несмотря на успех «О. Т.», Андерсен не мог отказаться от того, чтобы не писать сказок. Даже несмотря на то, что судьба первого сборника сказок складывалась не столь удачно. И публике, и критике в первом выпуске не хватало традиционных нравоучений, и ему советовали следовать французским образцам. Общее мнение официальных литературных кругов того времени выразил редактор журнала «Даннора», усмотревший в своеобразных сказках Андерсена лишь отсутствие морали и уважения к высоким особам. «Никто, верно, не станет утверждать, что чувство приличия у ребенка усугубится, когда он прочитает о спящей принцессе, едущей верхом на спине собаки к солдату, который целует ее, после чего она сама, проснувшись, рассказывает об этом прекрасном происшествии, как об «удивительном сне»... или что его чувство чести возрастет, когда он прочитает о крестьянке, которая в отсутствие мужа сидит наедине с пономарем... или что его уважение к человеческой жизни усилится, если он узнает о таких событиях, как, например, убийство Большим Клаусом родной бабушки, а Маленьким Клаусом — Большого».

Сказка о принцессе на горошине показалась редактору даже безответственной, так как «ребенок может вынести оттуда неправильное представление, будто дама такого высокого происхождения всегда столь жеманна».

И уж, конечно, современникам Андерсена даже в голову не пришло, что выход сборника молодого писателя — выдающееся событие в истории датской, да и всей мировой литературы, что писатель нашел в сказках свое истинное призвание. Более того: не оценив новаторства этих произведений, их резкого отличия от принятых морализаторских канонов, критики усмотрели в них лишь «безнравственность» и «аморальность». И в дальнейшем сказки не были оценены по достоинству в немногочисленных рецензиях на очередные выпуски сборника. Критики ограничились их пересказом и указанием того, что сказки Андерсена хорошо известны и не нуждаются в подробной характеристике... И уж, конечно, не упустили случая сравнить Андерсена с другими известными сказочниками.

Не нужно забывать, что Андерсен писал в то же время, что и знаменитые Ш. Перро, братья Гримм, Э. Гофман. Их произведения, несмотря на значительные отличия, объединялись тем, что открывали для читателя мир безудержной народной фантазии. В этом ряду Андерсен был одновременно и своим, и чужим. Его сказочные сюжеты своим разнообразием и неожиданными решениями, глубиной мысли и изящным, острым языком не вписывались в тысячелетиями установленные правила народной сказки. Даже используя фольклорные сюжеты, он ломал традиционные каноны и расцвечивал их смелыми и красочными импровизациями. Его героями могли быть и мифические бестелесные существа, и привычные бытовые предметы, растения и насекомые. Мистицизм органично соседствует с мягким юмором, иносказательность с информативностью. «Сказочная поэзия — самая широкая область поэзии, она простирается от кровавых могил древности до разноцветных картинок простодушной датской легенды», — писал Андерсен Генриетте Вульф.

На сказках Андерсена воспитывалось новое поколение европейцев. Безумное поколение, определившее мировоззрение эпохи смены веков. Волшебники «королевства грез», одурманенные пряной любовью к Прекрасной даме, мистики и символисты, поэты и художники — все они дети Андерсена.

Андерсен относился к ребенку как к маленькой личности, в то время как большинство взрослых относятся к нему как к недочеловеку. Может быть, поэтому его сказки не теряют своей силы и для взрослых. В них каждый может найти что-то свое. Блистательная ирония и сентиментальность, умеренная дидактичность и жалящая политическая сатира.

И все же что сделало его сказки бессмертными? Андерсен впервые стал учить детей любви — чистой и преданной любви мужчины и женщины, самоотверженной материнской любви — и продолжает учить наших детей и сегодня.

О любви Андерсен писал в сказках открыто и завуалированно. Любовь для него — это и безмолвное страдание Русалочки, непонятой, невостребованной и нелюбимой, и молниеносно-прекрасная гибель Балерины, возлюбленной Оловянного солдатика. Чистую и бескорыстную любовь символизировали его излюбленные «герои» — Соловей и Роза, путешествующие из сказки в сказку. В шуточной истории глупая принцесса отвергла их, променяв на трещотку и поющий горшочек свинопаса. В другой сказке Соловей умирает от любви к гордой Розе с могилы Гомера, а сама Роза увядает между страницами книги, сорванная поэтом из далекой северной страны. К такому горькому выводу пришел мудрый сказочник.

С годами его сказки становятся все печальнее и безысходнее. Все меньше в них любви и все больше одиночества. И все чаще проходит вторая вечная тема его творчества — тема смерти. Смерть предстает в разных обликах. Это или прекрасный всадник, рассказывающий сказки, или кондуктор дилижанса, или ангел, или даже любимая бабушка. Создается впечатление, что целью Андерсена было научить детей не бояться смерти.

Очевидно, для Андерсена этот страх был настолько сильным, что сохранился на всю жизнь. Преодоление его — подсознательный лейтмотив всего творчества сказочника. Даже в самых трагических концовках Андерсен оставляет читателю надежду. Оплаканная нами девочка со спичками не умирает, а поднимается с бабушкой на небо. Лен многократно переживает свою смерть, каждый раз возрождаясь в новом обличье. Русалочка превращается в прозрачную дочь воздуха.

Но вот он начинает новую сказку, и вскоре из-под его пера выходит «Снежная королева» — самая эротичная сказка на свете. Сама королева выступает в образе совершенной, но абсолютно недоступной женщины. И тут же Андерсен пишет о самой главной теме собственной жизни, о своей огромной и нереализованной потребности к любви к женщине и в то же время боязни ее. Он так и не смог побороть в себе страх перед холодной и жестокой отчужденностью женской натуры, но не мог устоять перед влечением к прекрасному полу. И поэтому за увлекательными, фантастическими приключениями Герды проходит главная тема всей жизни Андерсена. История всепрощающей, жертвенной и мужественной любви. В противовес Герде ледяное совершенство королевы выписано совершенно иначе. Он описывает идеальную женщину в полутонах викторианской корректности, и тем самым только подчеркивает мощный источник чувственности, заложенный в «высокой, стройной, ослепительно белой женщине» с глазами, в которых есть блеск, но нет «ни теплоты, ни кротости». Андерсен и не пытался скрывать от читателей, что его королева завораживает, как недоступная большинству смертных богиня.

Андерсен дает пережить Каю невероятные мгновения — поцелуй Снежной королевы «пронизал его холодом насквозь и дошел до самого сердца». Ледяной дурман, вышибающий из ветреной головы прежние инфантильные радости, очерчены границы треугольника, в котором предстоит схлестнуться двум женщинам: лед и пламя, власть и страсть.

Герда и Снежная королева так и не встретятся воочию. Их великую дуэль невозможно уместить в категории добра и зла. Это совсем иная история. Между двумя женщинами идет отчаянная борьба за мужчину. Кай — точно зеркало, в котором каждая из них, видя себя, готова до последнего биться за это свое отражение. И «Снежная королева» — это для Андерсена возможность реализовать свою давнюю мечту — сложить отношения своих героев в пространство внутри геометрической фигуры.

«Снежная королева» выпадает из общего ряда произведений Андерсена тем, что здесь показан редкий для писателя случай, когда в расстройстве любовных отношений оказывается повинен мужчина. До этого отношения с женщинами складывались всегда по одинаковой схеме: она — традиционная ветреная изменница, он — готовый к преданности молчаливый заложник любви.

Однако проследим за развитием этой темы по мере взросления (или старения) самого сказочника. Через пятнадцать лет после «Снежной королевы» умудренный жизнью писатель сочинил трагическую и совсем не детскую сказку «Ледяная дева». Снова хладнокровная жестокая волшебница преследует мальчика, чтобы заморозить его своей смертоносной любовью. И настигает прямо в день свадьбы. А его невеста, любящая, но легкомысленная, понимает: в ее душе был росток греха, предвещавший великие бедствия, спасти от которых могла только гибель. В самый счастливый день их жизни.

Но пока «Ледяная дева» еще даже не задумана Андерсеном. Сейчас он хочет поквитаться с самым близким ему человеком — Эдвардом Коллином. Ганс Христиан не забыл, как в ответ на его просьбу перейти на «ты» Эдвард ответил вежливым отказом. История в андерсеновском духе. И он собирается писать сказку «Тень», где Тень говорит своему бывшему хозяину: «Видите ли, я не из гордости, а... ввиду той свободы и знаний, которыми я располагаю, не говоря уже о моем положении в свете... я очень бы желал, чтобы вы обращались со мной на вы...»

И вот из этого маленького жизненного инцидента в итоге появилась на свет одна из самых жестоких и неоднозначных сказок Андерсена — «Тень».

Как это часто бывает у Андерсена, история, задуманная из одной ребячьей мстительности, уже в процессе набирает силу, тонкость и трагизм куда более грандиозные, чем сама задумка. А предыстория ее создания была такова. Перед тем как написать свой роман «Скрипач», Андерсен уехал в Италию. Стояла невероятная жара, и Ганс Христиан в лучшей своей манере жаловался друзьям на жизнь в целом и на изнуряющее солнце в частности. И только вечером, когда прохладный ветерок давал облегчение жителям Неаполя, Андерсен выходил на балкон и наблюдал за своей огромной тенью, которая дремала у его ног, готовая в любой момент встрепенуться и двинуться вслед за хозяином. Ганс Христиан шутливо написал Гетти: «Я так исхудал, что, пожалуй, скоро и не разберусь, кто из нас тень, а кто человек». И дальше он продолжал признаваться Гетти: «Я спросил ее, хочешь поменяться местами? И ты знаешь, кажется, она была не прочь! Может быть, тень сумеет устроиться лучше своего хозяина. Ведь многие люди, в сущности, не что иное, как скользкие, холодные тени, не имеющие ни сердца, ни совести. А посмотри, до чего им везет! Их гибкие длинные руки умеют цепко хватать золото, почести, ордена, их льстивый язык легко находит дорогу к сердцам важных особ и светских красавиц.

Андерсен написал письмо, заклеил конверт и встал. Тень тотчас метнулась вслед за ним. Он усмехнулся: «Что ж... Я тебя отпускаю. И, возможно, скоро у меня вырастет другая тень. Здесь, в жарком климате, все растет очень быстро. И может быть, когда ты достигнешь завидного положения в обществе, ты придешь навестить старого хозяина».

Так и в сказке, Тень уходит и заявляет о своем суверенитете. Она обретает свободу от ученого и появляется вновь, уже обзаведясь «платьем и мясом», деньгами, положением и могуществом. Ей уже ничего не стоит подчинить себе бывшего хозяина, ведь, чтобы выжить в независимом статусе, Тенью в совершенстве были освоены технологии шантажа, обмана, преступлений. И теперь уже ее, ощутившую вкус этой свободы, остановить невозможно. Ни в одном из сочинений Андерсена мы не найдем картины страшнее той, что дается в финале «Тени», после казни писателя «...королевна с тенью вышли на балкон показаться народу, который еще раз прокричал им «ура!»». Добро в этой сказке не торжествует, напротив, Андерсен показывает полную победу зла и низких помыслов. Но помимо этого Ганс Христиан в «Тени» еще и предвосхитил исследования Фрейда о том, что в человеке неразрывно связано темное и светлое. И всю теорию существования в человеческом сознании Эго и Ид, раздвоение личности, вдохновлявшее Хичкока и его последователей, он описал именно в сказке «Тень».

Но вот сказка окончена и можно вернуться к написанию нового романа «Скрипач». Андерсен хотел написать о жизни датской бедноты, о детстве и юности Кристиана, сына портного из маленького городка. Мальчик был наделен живой фантазией и большим музыкальным талантом, и поэтому старый чудак крестный научил его играть на скрипке. Рисуя детство Кристиана, Андерсен вспоминал все, что когда-то происходило на улице Монастырской мельницы, но, как и в «Импровизаторе», добавлял к правдивым картинам необычайные романтические события. Юноша Кристиан жил в каморке на чердаке, терпел голод и холод, сталкивался с черствостью и равнодушием знатных господ и в конце концов его чудесный талант погиб, даже не успев развернуться.

Он сразу посылал только что написанные главы Гетти. Девушка читала и не понимала, что все его романы — одна сплошная тема о горькой собственной судьбе. Сколько же можно пережевывать одно и то же? Нужно ли говорить, что Андерсен в очередной раз всерьез обиделся на нее и пообещал себе больше никогда не разговаривать с этой вздорной фрекен Вульф.

Но однажды вечером, гуляя по ночному Копенгагену, Андерсен почему-то вспомнил историю об Агнете и водяном. Нет, не давала ему покоя песня, которую пели старушки в богадельне в Оденсе. Андерсен подумал о том, как могла сложиться судьба детей Агнеты. Возможно, их воспитывала бы старая бабушка-русалка, они играли бы жемчужными раковинами и кормили бы из рук золотых рыбок, как дети в копенгагеновских садах кормят лебедей. А потом... У одной маленькой русалочки вспыхивает тоска по чему-то неведомому и прекрасному. Она стремится к чудесам земли, к солнечным лучам, к пению птиц. Ее начинает угнетать будничное однообразие жизни в подводном царстве... Ганс решил максимально приблизить жизнь под водой к земным реалиям. Так, например, старая королева-бабушка гордится знатностью рода, сестры-русалочки с увлечением танцуют на балах и делятся с подругами дворцовыми сплетнями и сердечными тайнами. Они весьма довольны собой, заключают выгодные партии, довольствуясь только симпатией, и считают сильные чувства не нужной роскошью. И только сердце маленькой русалочки полно тревожными мечтами о большой, настоящей любви, дающей бессмертие. Она еще не подозревает, сколько горечи и мук принесет ей это чувство. И что в итоге ей придется пожертвовать жизнью ради любви.

Да, именно так! В этой сказке не будет слащавого конца! И любовь русалочки не станет взаимной, принц даже не узнает о ней. Он только будет с беспечной ветреностью принимать ее преданность. Пусть будет все как в жизни! Разве сам Андерсен не испытал подобного? Разве его чувства не оставались всегда без ответа? Когда он закончил сказку, то, позабыв об обидах на фрекен Вульф, тотчас отправил ей «Дочь моря». Гетти пришла в восторг от прочитанного и сразу написала Гансу ответ, где уже в который раз говорила, что сказки сделают его бессмертным.

И словно в подтверждение слов, он вскоре получил письмо от Гауха, страстного поклонника Эленшлегера и приятеля Ингемана. Тот писал, что у Андерсена сердце настоящего поэта, а его сказки — бесценные жемчужины. Эти слова приободрили Ганса Христиана, и из брошенного в землю семечка вскоре вырос прекрасный цветок. Давно хотелось Андерсену написать историю, где высмеивался бы всякий ложный блеск, прикрывающий внутреннюю пустоту, всякое преклонение перед модой и боязнь иметь свое мнение, чтобы не прослыть дураком. Ну где об этом сказать, как не в сказке?! И скоро он написал «Новое платье короля». Сказку, актуальную для всех времен и народов.

Король из «Нового платья короля» уверенно сидел на престоле и был убежден в том, что является лучшим правителем в мире. Вот только была маленькая слабость у великого монарха. Уж очень любил он наряжаться. И тратил на наряды все свои деньги, превратил свое королевство в одну большую гардеробную. Он по праву стал церемониймейстером единственной и самой важной церемонии в жизни всей страны — одевания. Но поскольку такое положение дел всех устраивало, король не очень переживал по данному поводу. Пока в его владениях не объявились два отпетых мошенника, решивших немного подзаработать. Они сшили королю последнее новшество от кутюр. Самое примечательное, что никто из вельмож не осмелился открыть глаза монарху, пока один маленький мальчик вдруг не закричал: «Да ведь он же совсем голый!» «...Он выступил под своим балдахином еще величавее, а камергеры шли за ним, поддерживая шлейф, которого не было». Завтра король облачится в очередной наряд, а народ в очередной раз исполнит партию моли в его платяном шкафу.

В апреле 1837 года вышел третий сборник сказок Андерсена. Здесь были и «Русалочка», и «Новое платье короля». Ганс Христиан написал к нему предисловие, которое было адресовано и детям и взрослым. Он делился со своими читателями сомнениями, которые неминуемо должны были возникнуть у автора. Андерсен писал: «Сказки вызывают очень противоречивые отзывы. Одни говорят, что это — лучшее из всего мной написанного, другие советуют не тратить время на пустяки, а критики предпочитают обходить сказки молчанием. Теперь этот вопрос должен решиться. Если и третий сборник встретит лишь равнодушие публики, он станет последним». И в заключение писатель добавил: «В маленькой стране поэт всегда бедный человек, поэтому ему всегда приходится гоняться за золотой птицей славы. Увидим, поймаю ли я ее, рассказывая сказки».

Вскоре в «Копенгагенской почте» появилась снисходительная рецензия на этот сборник. Рецензент объяснял автору, что не все взрослые могут интересоваться сказками, и благосклонно отозвался о «Томмелизе» и «Русалочке».

Тем временем маленькие книжечки расходились все лучше и лучше. Издатели стали к ним относиться с большим интересом. И уже совершенно неожиданно для автора его сказками заинтересовались в театре. Актер Фистер выбрал «Новое платье короля» для чтения со сцены. Наконец-то Ганс Христиан получил одобрение публики и понял, что его волшебные истории — это не пустая забава, а то, к чему он шел так долго.

Забегая вперед, хочется рассказать о том, как первые сборники сказок Андерсена были встречены в России. К пятидесятым годам XIX века впервые были опубликованы волшебные истории Ганса Христиана. И как ни странно, их почти сразу же запретили. Русская цензура сочла их слишком вольными и даже опасными для читателей, а их влияние было оценено, как тлетворное.

И все же несмотря на препоны, которые чинил цензурный комитет, сказки Андерсена завоевали симпатии русских читателей. Да и не только их. Почти все европейские государства зачитывались его волшебными историями. В Англии Диккенс, прочитав несколько сказок, написал в дневнике, что ничего лучшего он доселе не знал. Гейне после их прочтения в корне изменил отношение к Андерсену, считая того одним из самых талантливых писателей XIX века. Но вот сам автор по-прежнему пребывал в бесконечных терзаниях и чтобы найти ту хрупкую точку душевного равновесия ему срочно была необходима новая и более сильная доза успеха.