«Доведется ли тебе побывать так далеко?»

«Помнишь ли ты чудного Андерсена?.. — спрашивала в январе 1829 года своего брата Хенриетта Вульф, дочь адмирала Вульфа. — Он очень вырос за последние годы: теперь он студент, и на днях появилась его первая настоящая книга «Прогулка на Амагер», разумеется, юмористическая, она пользуется большим успехом... Он написал также водевиль...»

В самом деле, не успев поступить в университет, Ханс Кристиан создал путевой очерк «Прогулка от Хольменканала к восточной оконечности острова Амагер» (в дальнейшем дается сокращенное название: «Прогулка на Амагер») и водевиль «Любовь на башне св. Николая», который вскоре был поставлен на сцене. Жанр путевого очерка позволил молодому писателю выразить свои чувства, запечатлеть картины, мелькавшие перед ним во время частых прогулок по Копенгагену и окрестностям.

В книге «Прогулка на Амагер» молодой писатель рассказал о том, как вели его за собой Муза классической и Муза романтической поэзии. Муза классической поэзии призывала поэта изучать старину и подражать классикам. Муза романтической поэзии молчала, но молчание ее убеждало сильнее всяких слов: «Удивительные, пестрые и фантастические картины колыхались вокруг нее». И писатель пошел за Музой романтической поэзии. Тем самым он признал, что лучшие его друзья — немецкие романтики Гофман, Шамиссо и Тик. Однако Андерсен критически относился к преувеличениям и ужасам, свойственным романтической литературе того времени, к ее традиционным героям — замурованным в стены девам, сумасшедшим, разбойникам, лилипутам и подземным духам. Он посмеивался над несчастной и счастливой любовью, над таинственностью, развалинами и привидениями. В храме поэзии, куда фантазия привела Андерсена, в комнате сентиментальных романов пол залит слезами. В романтической долине — вечный закат и восход солнца. Все подозрительно и таинственно в пещере разбойничьих историй. В галерее «ужасных человеческих судеб» «всегда царит пора привидений, часы постоянно бьют полночь, а ветер завывает в старых каминах». Однако, спохватившись, что «прогулка» его становится слишком фантастической, что повествование превращается в пеструю сказку, и уже слыша жалобы будущего читателя, писатель решает не «порхать по извилистому пути фантазии, а идти прямой дорогой разума». И он рисует несколько достоверных образов: тут и книготорговец, разбогатевший за счет писателей, тут и мать с сыном, умершие в нищете.

Писатель, нетерпимо относившийся к таким человеческим порокам, как хвастовство и чванство, дает аллегорическую картину человеческого общества: козы «злословили и болтали вздор... Забавно было смотреть, как эти представительницы прекрасного пола вертели головой и старались быть похожими на людей». Не только обыкновенных сплетниц, но и льстецов и падких на лесть дам, и элегантных, но пустых щеголей изобразил Андерсен под видом животных. Посмеивается он в книге и над критиками, презирающими неизвестных молодых писателей, и над учеными, даже обычную речь которых невозможно понять без словаря.

Книга «Прогулка на Амагер» понравилась современникам, но критики односторонне оценили ее. По их мнению, писатель всего лишь наивно подражал Гофману.

25 февраля 1829 года на сцене Королевского театра в Копенгагене поставили водевиль Андерсена «Любовь на башне св. Николая, или Что скажет партер?». Писатель пародировал сюжеты современных ему пьес, в которых царили безумие, яд и кинжал. Там все изображалось в черном свете и влюбленных разлучали друг с другом. «Но в конечном счете, — иронизировал Андерсен, — празднуют свадьбу и ни одно сердце не истекает кровью». В своей пьесе писатель отказался от подобных сюжетов, введя на датскую сцену новую, бытовую и будничную тематику. Время действия водевиля — 1829 год, его герои — сторожа, портные, подмастерья. Андерсен рассказал датским зрителям о них самих, об их горестях и радостях; он показал, что и простым людям свойственны возвышенные чувства — любовь, верность и дружба.

«Прогулка на Амагер» и водевиль пользовались большим успехом. Ида — одна из дочерей адмирала Вульфа — чуть насмешливо писала в январе 1829 года, что теперь не только сам Андерсен, но «почти весь Копенгаген с ним вместе считает его величайшим писателем, который когда-либо существовал, существует или будет существовать». «Я несся вперед на всех парусах, — говорил Андерсен об этом времени, — стал студентом, меня признали как поэта, моя заветная мечта сбылась...»

Оденсейский башмачник Ханс Кристиан-старший мечтал о гимназии — сыну его удалось окончить гимназию и поступить в университет. Ханс Кристиан-старший мечтал о путешествиях — сын его стал впоследствии одним из крупнейших писателей-путешественников XIX века. Когда башмачник вернулся из герцогства Гольштейн, где ему пришлось побывать во время неудачного похода, он сказал сыну: «Доведется ли тебе побывать так далеко? А следовало бы, помни об этом, Ханс Кристиан!» Ханс Кристиан-младший помнил. Но чтобы путешествовать, нужны были средства, а в годы ученичества их не было. Учась в университете, Андерсен жил на деньги, заработанные писательским трудом. Гонорары были очень скромны, а редакции газет вообще не платили случайным сотрудникам. Поэтому Хансу Кристиану приходилось довольствоваться путешествиями в пределах Дании. Но даже поездка на каникулы в Оденсе была для него «прекрасным поэтическим сном», а прогулки на остров Амагер казались настоящим путешествием.

Летом 1830 года молодой писатель побывал на Ютландском полуострове и на острове Фюн. Поездка на пароходе, суровый морской пейзаж и ютландские вересковые пустоши произвели на него огромное впечатление. К тому же в этих местах должны были жить герои исторического романа «Карлик Кристиана Второго», задуманного Андерсеном еще в школьные годы. Вернувшись в Копенгаген, писатель превратился, по его словам, в историка и исследователя древности и засел в Королевской и Университетской библиотеках, собирая материал для романа.

«Я больше не тот, что был, — писал в одном из своих писем того времени Ханс Кристиан, — все в жизни приобрело для меня более глубокий смысл... великое целое ощущается мной во всей его глубине». Эти слова могут служить подтверждением того, что Андерсену были небезразличны события современной ему эпохи. Он был одним из немногих датских писателей, откликнувшихся на Июльскую революцию 1830 года во Франции.

Во время Июльской революции представители датских реакционных кругов заявили о своей солидарности с французской короной. Прогрессивно настроенные датчане восторженно встретили революцию. В стране началось движение либеральной буржуазии, которая требовала ограничения абсолютной власти короля и создания новой конституции. Напуганный революцией, король Фредерик VI был вынужден пойти на уступки и дал право каждому сословию выбирать своих представителей в Совещательное собрание. Крупные помещики были заинтересованы в сохранении абсолютизма. Либеральная интеллигенция не соглашалась с проектом конституции, предусматривавшим лишь введение Совещательного собрания.

Июльская революция не вызвала сколько-нибудь заметных откликов в датской литературе. Тем более прогрессивным оказалось отношение Андерсена к этому событию. Молодого писателя, как и многих других датчан того времени, политика занимала мало. Но его взволновали героика и трагизм этой революции. В нескольких стихотворениях начала 1830 года Андерсен воспевал «древо свободы», которое выросло во Франции во время Июльской революции, и оплакивал горькую участь ее жертв. Андерсен скорбит о том, что мечта народа о свободе постепенно умирает, подобно тому как вдали «затихают звуки рога». С болью говорит он о трагической судьбе тех, кто боролся под знаменем свободы.

Мировоззрение Андерсена, воспевавшего свободу, было в то же время ограниченным: идеал доброго и справедливого короля не был ему чужд. В этом его противоречивость. Этим объясняется и тот факт, что вскоре после революции писатель вновь обратился к роману «Карлик Кристиана Второго», задуманному как книга о короле — друге народа, борце со знатью. В этом романе Андерсен хотел рассказать о всесилии господ, о бесправии простого народа, о тех издевательствах и тирании, которым он подвергается. Люди из народа в изображении Андерсена благородны, знать и духовенство жестоки и развращены. Не случайно сын башмачника становится в романе епископом. И писатель подчеркивает справедливость этого, вложив в уста одного из героев такие слова: «Ваше происхождение из низов как раз и делает вам честь. Именно оно лишний раз подтверждает, что вы — великий человек, проложивший себе путь своими силами». А епископ, для которого равны и короли и нищие, выступает в защиту бедных тружеников. Обращаясь к знатным господам, он говорит: «Мой отец был честным ремесленником, башмачником, трудолюбивым человеком! А что делали ваши предки?» Роман не был завершен, и это не позволяет сказать, как бы решил Андерсен вопрос о короле — друге народа.

Почему Андерсен не закончил роман? «...Все было отложено в сторону, — писал он. — В моем сердце зазвучали новые, до сих пор еще ни разу не затронутые струны, мне пришлось изведать чувство, над которым я до сих пор только смеялся...» Путешествуя по Дании, Ханс Кристиан заехал в гости к своему другу студенческой поры Кристиану Войту и влюбился в его сестру Риборг.

Темно-карих очей взгляд мне в душу запал;
Он умом и спокойствием детским сиял;
В нем зажглась для меня новой жизни звезда!
Не забыть мне его никогда, никогда!

Но с самого начала он понимал, что непреодолимые препятствия стоят между ними. Риборг была богата, и, чтобы стать мужем молодой девушки, войти в ее благополучную семью, надо было бросить писать стихи и занять прочное положение в обществе. «Неумно мне, бедняку, влюбляться», — с горечью писал Андерсен своему другу Ингеману. Вскоре Риборг вышла замуж за богатого аптекаря. А Ханс Кристиан, чтобы немного забыться, уехал весной 1831 года в свое первое заграничное путешествие — в Германию.

Он любовался старинными немецкими городами, величественными видами гор Гарца, романтическими развалинами замков. Все, что Андерсен видел в Германии, увидели и читатели его путевого очерка «Теневые картины путешествия по Гарцу, в Саксонскую Швейцарию и т. д. и т. д. летом 1831 года», который вышел из печати в сентябре того же года. Само название очерка (у Гейне «Путевые картины»), неоднократное упоминание имени немецкого писателя и цитаты из его стихотворений говорят о влиянии великого Гейне на молодого датчанина. Однако очерк Андерсена ни в коей мере нельзя ставить в один ряд с книгой Гейне, которая много ярче, глубже и прогрессивней.

Ханс Кристиан поэтично воспринимал природу: леса, долины и горы особенно вдохновляли его, если с ними к тому же были связаны какие-нибудь предания или легенды о таинственных существах и растениях. Мысленно он населял окрестности эльфами и русалками, говорящими цветами и волшебным «цветком счастья». А когда ему рассказали о жестоких разбойниках, лес близ городка Гослар сразу же приобрел для него особый интерес.

В книге сказались и литературно-эстетические взгляды писателя этого периода. Андерсен считал, что поэт не в состоянии передать природу и жизнь во всем ее блеске. И потому назвал свое произведение «Теневые картины». Когда в его памяти встает ландшафт Гарца, озаренный солнечным светом, он сетует, что не может зримо и ощутимо выразить свое впечатление о горах. Писатель все время повторяет: жизнь, природа величественнее даже самых прекрасных произведений искусства.

Андерсен видел назначение литературы и искусства в том, чтобы они как можно естественнее и правдивее отражали жизнь. Он возмущался условностью, искусственностью игры актеров гамбургского театра, которые в ответ на аплодисменты прерывали действие поклонами. С живым юмором описывал он одну из таких сцен: героиня пьесы собиралась броситься в объятия возлюбленного, но в эту минуту раздались аплодисменты, она сделала движение вперед, поклонилась и лишь тогда кинулась в объятия героя. «Искусство, — писал Андерсен в своем путевом очерке, — должно в совершенстве отражать действительность: следует забыть, что это — искусство». Но разве это возможно, когда актер или актриса забывают об естественности искусства ради ничтожных рукоплесканий?

В книге «Теневые картины» Андерсен не прошел мимо современных ему общественных событий. Слова, с которых начинается это произведение, можно расценивать как намек на недавние события во Франции. «Мы живем в такое время, когда события мирового значения следуют одно за другим... На политическом горизонте вспыхивает метеор за метеором». Андерсен рассказал в своем путевом очерке и о жизни народа, и о мрачных сторонах действительности. В одном из писем к другу в октябре 1831 года он утверждал, что «писатель призван изображать жизнь с ее светом и тенью» и что в мире «существует, по крайней мере, столько же света, сколько и тьмы». Чем крупнее писатель, тем отчетливее умеет он изобразить и то и другое. В книге Андерсен показал, как тяжело живут рудокопы Гослара. Однако рассказ об этом носит в целом отвлеченный характер. Писателя ужасает судьба рудокопов, однако он восхищен живописным видом рудника.

Датская критика, высоко оценившая это произведение, оставила без внимания черты нового в творчестве молодого писателя. Андерсен считал, что оно осталось непонятым: «Окружающие говорили мне, что в этой книге заметен прогресс в общем моем развитии. Однако их отношение ко мне вовсе не свидетельствовало о том, что они действительно признавали этот прогресс. Все то же мелочное желание выискивать мои ошибки и слабости».

Спешка, в которой приходилось работать молодому писателю ради заработка, приводила к тому, что из-под его пера выходили недостаточно зрелые, художественно слабые произведения, в особенности стихотворения и пьесы. Главным же было то, что Андерсен еще не нашел себя. Но и подражательные юношеские творения Ханса Кристиана позволяли угадывать в нем незаурядный талант. Они помогали ему искать свою сферу творчества, прокладывая путь к тому, что станет для него самым важным, — к сказке. Его романы, путевые очерки и другие произведения были вехами на этом пути, своеобразными черновиками. Андерсен, сам не сознавая того, учился сочетать фантазию с действительностью. Позднее это умение приведет его к созданию сказок.